— Сильно она тебе нужна? — поинтересовался Чукки, а молчаливый Краух сплюнул и полез на свой танк.
Вместо ответа Блумен зацепил виселицей за угол крайнего дома и принялся раскачивать ее и дергать, до тех пор пока перекладина не хрустнула и не отвалилась. Вместе с ней выпало несколько расшатанных кирпичей и чуть не прибило нашего затейника в балахоне.
Витал немедленно принялся стонать на разные голоса, а настонавшись сказал:
— Вы б лучше помогли… Чем издеваетесь… — Хэнгмен наш был к тому же еще и косноязычен.
Чукки обиделся сразу. Потому что ни разу в жизни никому не помог, в смерти помогал, а в жизни нет, такой вот прикол от Чукки Дауна. И ушел купаться к Выгребной Яме. Я тоже помогать Блумену особенно не стремился, и потому он обреченно потащил свою находку за танк и потом долго там над нею сопел.
Когда через некоторое время виселица приняла вертикальное положение, Хэнгмен влез на подозрительно потрескивающую перекладину и занялся разматыванием веревочной бухты. Дело это долгое, кропотливое, и мы отвлеклись. Примерно через полчаса со стороны виселицы донеслись истошные вопли и, повернувшись к источнику шума, мы снова могли созерцать нашего Хэнгмена. Он висел в петле, крепко схваченный за щиколотку распутанной веревкой, вниз головой и светил нам своими неестественно белыми обнажившимися ягодицами. Подобно древним шотландским воинам нижнего белья Блумен не носил. Из-под балахона опутавшего его умную голову до нас доносились придушенные возгласы:
— Снимите меня!
— Надо повторить эту шутку на вечернем концерте! — сказал Чукки и щелкнув пальцами вызвал Дистройера.
Тот быстренько свалил всю эту конструкцию и втоптал виселицу в камень Площади. Витала же отцепил выбравшийся из танка Краух, к нашему с Дистройером великому сожалению.
Оправив свой незамысловатый наряд и разыскав сандалии, наш неунывающий басист, тут же принялся канючить, мол, зачем ему испортили такую прекрасную забаву. Дистройер возмущенно защелкал пальцами и убежал. Мы отошли подальше, едва сдерживая смех, а Пробрюшливое Жорло поймало пробегавшую мимо крысу, обглодало ее и в утешение протянуло Хэнгмену недожеваный хвостик.
Витал подношение отверг и прошипел, что-то среднее между педагогом и велосипедистом. Кого он имел в виду, было не ясно. Видимо себя. Потом подобрал свой Топор и ушел, громко стуча им о булыжники.
И тут с неба на Город посыпались темные точки.
Пробрюшливое Жорло ахнуло:
— Лиловые десантники! Они всегда прыгают без парашюта!