Ленинград-28 | страница 62
— Знаешь их?
Юрка мотнул головой.
— Ага… — непонятно к чему сказал мужик, и вытащил из кармана клетчатый платок. — Ну-ка погодь, минутку.
Мужик сбегал к фонтанчику с питьевой водой, смочил платок.
— Держи…
Панюшин кое-как обтер разбитые губы. Хорошо, хоть нос не зацепили. Протянул платок мужику.
— Оставь себе — отмахнулся тот. — Зовут-то тебя как?
— Юрий — говорить было трудно, болели губы.
Панюшин языком осторожно коснулся зубов — вроде не шатаются.
— Лановой Игорь Ильич — мужик протянул руку.
Панюшин вяло пожал влажную ладонь.
— Работаешь, учишься? — с интересом посмотрел Игорь Ильич.
— Училище закончил только. Пятнадцатое.
Лановой удовлетворенно кивнул.
— В армию осенью? — Панюшин пожал плечами. Куда ж без нее…
Мужик ненадолго задумался.
— Значит так. Дуй завтра в военкомат, спросишь Пацюка, скажешь ему, Ильич прислал. Он поймет…
Юрка удивленно посмотрел на Ланового. Тот понимающе хмыкнул.
— Не бойся, плохого не посоветую.
Вот так началась Юркина взрослая жизнь.
— Алло…
В трубке затрещало. Сквозь шум помех, пробился едва слышный голос.
— Чего тебе, урод?
— Я… мне…
Помехи разом стихли, и голос рявкнул так, что Юрий чуть не оглох.
— Рука в говне. Причем по самый локоть. Нахера с Козявкой связался?
— Откуда… — начал, было, Панюшин, но тут же сообразил, что задавать подобные вопросы — признак дурного тона.
— Это точно — ворчливо согласился голос в трубке.
Панюшин мысленно выругался.
— Значит так — политика поменялась. Будем действовать в обратном порядке…
Юрий замер. Жизнь продолжалась.
Следующий, после визита на керамический комбинат, день он посвятил отдыху. Покормил голубей на площади. Неторопливо, почти наслаждаясь, вытащил из кармана зазевавшегося мужичка солидный, увесистый бумажник. Внутри Юрий обнаружил несколько пластиковых карт, много денег и пару визиток с золотистыми разводами. Карточки, Панюшин, с некоторым сожалением выбросил в ближайшую урну. Туда же последовали визитки. Бумажник, после некоторого внутреннего сопротивления, Панюшин решил оставить себе. За работу, так сказать.
Упокоив Ланового, Юрий испытал чувство некоторого сожаления. Словно где-то внутри перегорел кусочек самого Панюшина. Юрий не был в курсе всех тонкостей в работе Ильича, но пятой точкой ощущал некоторый дискомфорт. Перелом внес некоторые изменения в отношения внутри социума, суть этих изменений не была ясна. Бравые парни на джипе являли собой типичный образчик — кто они такие, и какая система взаимоотношений существовала у них с Ильичем, Юрий не знал. Ясно было одно — к проекту парни отношения иметь не могли. Не тот уровень…