Но все вышесказанное служит лишь предисловием к вопросу, над которым следует поразмыслить. Вопрос мне задал прихожанин, и звучал он так: «А вампиры существуют?»
«Конечно, – ответил я. – Как и все остальное. Только нет смысла придавать этому факту значение».
Я ответил правильно, но тут же задумался над следующим вопросом: почему в современной медиакультуре вампиризм за последние 10–15 лет стал так популярен? Почему о нем пишется столько новых книг и снимается столько новых фильмов? Само собой, и раньше книги с фильмами были, только и статистика была другая. Последняя вспышка интереса к вампиризму приходится на середину XVIII века, когда османы притащили с собой в Восточную Европу список новых инфекций, и падать в обморок стало модно. По авторитетному мнению графа де Кабрера, ослабленные новыми инфекциями европейцы начали чаще впадать в летаргию, а их родственники, не знакомые с этой биологической диковиной, по-честному их закапывали, но кто-то из спящих просыпался и вылезал из могил, оттого и пошли первые слухи про живых мертвецов. Кровь как символ и приспособление появилась позже. Но это тогда. А сейчас кровь – символ чего и чье приспособление?
«Из ничего ничто», – повторяли латиняне, и это верно. Так кто или что инициирует интерес? Какой импульс всколыхнул лиловый студень массового бессознательного?
Ну, что стареть и помирать никто не хочет – это ясно. Но почему опять на мистику все надежды? Отчаялись от науки что-нибудь путевое, кроме силиконовых сисек, получить? Или Дракула, проказник, взялся за старое? Хотя Влад в рекламе не нуждается, с рекламой шансов на осиновый кол наткнуться больше. Кто там еще с кровью системно баловал? Индейцы со своими бакланоголовыми Арципетоклями, или как их там?! Язык сломаешь. Тоже – нет. По срокам не подходит. Первые вспышки массового интереса к вампиризму – конец 80-х. Тогда про Нибиру с аннунаками и 2012-й только Захария Ситчин вяло распространялся, да и то в своем кругу. Засмеять могли. Тогда «прогрессив» чакры «продувал», а «планктон» на татами кирпичи голыми руками рубил.
Не могу, короче говоря, подобрать исходной точки. Массовых вылазок из могил вроде не было. Ясно одно: устойчивый интерес публики к вампиризму – не что иное, как символ, распознав который, можно сделать потери минимальными, а пользу приумножить. Осталось распознать.
