"Услугу важную окажешь,
Коль посоветуешь и скажешь,
Какую ей придумать участь,
Чтобы жила всечасно мучась,
Предать какому наказанью,
Чтоб не было конца терзанью,
Чтоб смерть звала к себе весь век.
Скажи, коль знаешь, человек,
И всех ты станешь мне дороже".
И говорит Ивен: "Ну что же,
Короткой будет речь моя.
Взгляни, король, — сам-сто здесь я.
Так будь же ласков к прокаженным
И дай им всем Изольду в жены.
Мы любострастия полны,
Но женами обделены —
Им прокаженные не гожи,
Лохмотья в гное слиплись с кожей.
Изольде был с тобою рай,
1200 Носила шелк и горностай,
В хоромах мраморных жила
И вина сладкие пила.
А коли мы ее возьмем,
Да в наши норы приведем,
Да нашу утварь ей покажем,
Да на тряпье с ней вместе ляжем,
И хлебово в обед дадим,
Что мы с охотою едим,
Что щедрой нам дарят рукою, —
Объедки, кости да помои, —
Тогда, свидетель мне Христос,
Прольет она потоки слез,
Покается в грехе, жалея,
Что поддалась соблазну змея:
Чем жизнь такую годы влечь,
Живой в могилу легче лечь".
И вот, дослушав эти речи,
Встает король и, сгорбив плечи,
В молчанье долго погружен.
1220 Потом идет к Изольде он.
И в голос плачет королева:
"Помилуй, Пресвятая Дева!
Король, сожги меня, убей!"
Но Марк-король не внемлет ей
И прокаженным отдает.
В великой горести народ.
Рыдают люди и вопят,
Зато Ивен безмерно рад.
Он по песчаной по дороге,
Едва передвигая ноги,
Изольду тащит за собой.
Кто с костылем, а кто с клюкой,
Бредет, ликуя, сонм смердящий.
Меж тем Тристан укрылся в чаще.
Вдруг Говернал его зовет:
"Ведет Изольду гнусный сброд!
Мой сын, что будешь делать дале?"
"Из-за тебя мои печали,
Твоя беда из-за меня!
1240 Изольда, ты прекрасней дня,
И вот в руках поганых бьешься
И смерть зовешь — не дозовешься.
Но пусть посмеет гнусный тать
Тебя Тристану не отдать!"
Коня он хлещет, и, горяч,
Несется конь из чащи вскачь.
"Ивен проклятый, берегись,
От королевы отступись,
Не то молись в последний раз".
Ивен, Тристана слыша глас,
Немедля плащ с горба долой.
"За костыли, друзья, и в бой!"
И, на ходу разоблачаясь,
Они, бранясь и отдуваясь
Размахивают костылями,
Грозятся палками, культями.
Срамно Тристану с ними драться,
Невместно до калек касаться,
Но Говернал услышал крик
1260 И как из-под земли возник.
Он палицей взмахнул дубовой,
И пал Ивен, не молвив слова.
Помог Тристану Говернал.
За правую он руку взял
Изольду и подвел к Тристану.
Не верьте низкому обману,
Что рыцарем Ивен убит:
Выдумывать такое — стыд!
Не мог столь достославный рыцарь
Поганой кровью обагриться.
Беруль
[53] читал об этом сам,
