К а т я.
Гена, не суди себя сурово,
Все тебе, как прежде, по плечу.
Г е н н а д и й.
К жизни ты меня вернула снова,
Чем тебе за это отплачу?
К а т я.
От твоей улыбки и от взгляда
Сердцу веселее вновь.
Только за любовь платить не надо,
Это ведь любовь!
Г е н н а д и й.
Фрицы обо мне услышат снова,
Буду я теперь опять в строю!
К а т я.
Сильного, красивого, родного,
Наконец тебя я узнаю!
Г е н н а д и й.
Впереди — огонь и канонада,
Ты себя к опасности готовь.
За любовь платить по счету надо,
Это ведь любовь!
Они идут навстречу морю и солнцу, им вслед внимательно смотрит А н д р е й, вышедший несколько раньше. На Андрея сочувственно смотрит Л у к о в е ц. Перемена света. Снова катакомбы.
А н д р е й (смущенно). Им теперь жить да жить!
Л у к о в е ц. И тебе на тот свет торопиться незачем!
А н д р е й. Я-то что? Меня все равно никто не ждет.
Л у к о в е ц. Одесса ждет! Ждет, когда мы выйдем из катакомб и пройдем по свободным улицам, к морю.
Андрей запевает песню о катакомбах. Луковец подхватывает ее, а вскоре к ним присоединяются десятки невидимых в темноте обитателей катакомб.
А н д р е й.
Пути-дороги наши каменисты,
И каждый шаг дается нам с трудом.
Мы не пираты, не контрабандисты,
Но катакомбы — наш подземный дом.
Где-то рвутся вражеские бомбы,
Над Одессой пламенем дыша.
Катакомбы, катакомбы! —
Вот где города отважного душа!
Л у к о в е ц.
Ведем сегодня смертный бой с врагами,
Их не спасет железная броня.
Горит земля у фрицев под ногами,
Она зажглась от нашего огня.
Дал народ нам выверенный компас,
И сквозь тьму дорога нам видна.
Катакомбы, катакомбы —
Черноморская, родная сторона!
З а т е м н е н и е.
Картина вторая
Штаб-квартира гестапо в старинном одесском особняке. Клетчатый паркет, стены, украшенные бронзой. В углу — маленький мальчик Ф и м а Г и л ь м а н играет на скрипке. У письменного стола в глубоком кресле сидит Г о ф м а й е р. Г р о т подает ему бумаги на подпись.
Г о ф м а й е р. Тсс! (Прислушивается к музыке.) Вагнер! Его так любит наш фюрер! (Смахивает слезу.)
Г р о т. Если б я знал, что музыка будет так расстраивать вас, я б не осмелился привести этого скрипача… (Делает шаг в сторону Фимы.)
Г о ф м а й е р. Нет, нет! Пусть играет! Слезы очищают сердце арийца… (Пишет резолюцию на одной из бумаг.) По-ве-сить! (Просматривает другой документ.) А этих… можно расстрелять.
Г р о т. Вы устали, экселенц… Вам следовало бы немного развеяться. Кстати, сегодня герр Лещенко наконец открывает свой ресторан.
