19 июля. «Ложа наша в красносельском театре была в бель-этаже на середине, так что прелестно было видно всю Царскую фамилию и в особенности Наследника. В антракте перед балетным дивертисментом я пошла с Юлией на сцену; у меня было предчувствие, что Великие Князья придут сегодня на сцену. Я смотрела на Наследника. Он стоял один в кулисе, ему, по-видимому, было неловко, он немного отошел и встал с Георгием (в.к. Георгий Михайлович – Г. С.) Я все ближе и ближе подходила к Наследнику, мне ужасно хотелось, чтобы он со мной заговорил, мне отчего-то казалось, что и ему хочется заговорить, но что он не решается, и, вот когда я хотела сделать решительный шаг, ко мне подошел В. А. И так мне и не пришлось поговорить с Н. Когда я с Юлией шли в ложу, то мы встретили на лестнице Волкова. Он мне сообщил, что я очень нравлюсь Наследнику, что он в восхищении от моего pa de deux, которое я танцевала последний раз.
24 июля. «Я пошла в свою уборную. Я еще издали в окно увидела тройку Наследника, и необъяснимое чувство охватило меня. Наследник приехал с А. М. (в.к. Александр Михайлович – Г.С), подъезжая, он посмотрел наверх, увидел меня и что-то сказал А. М. Он, вышедши из тройки и поздоровавшись со всеми бывшими на подъезде, встал туда, откуда было видно мое окно, следовательно, и меня. Мне стало понятно, что он встал сюда для меня. Он почти не переставал смотреть на меня, а я на него и подавно. Я пришла на сцену в антракте. Наследник был близко меня, он все время на меня смотрел и улыбался. Я смотрела ему в глаза с волнением, не скрывая улыбки удовольствия и минутного блаженства».
Из дневника Николая.
«10 июня, вторник: был в театре, ходил на сцену».
«17 июня, вторник: происходили отрядные манёвры. Кшесинская 2-я мне положительно очень нравится».
«30 июня, понедельник: был в театре, разговаривал с Маленькой К. перед окном».
Пока, как видим, ничего похожего на бурный роман между ними не происходит. В антракте перед началом балетного отделения царская семья по сложившейся традиции поднимается на сцену поговорить с артистами – они успевают, пользуясь моментом, перемолвиться словечком-другим при посторонних. В первом своём театральном сезоне она только участница кордебалета, отдельной гримуборной ей не положено, к выходам она готовится в общем помещении на втором этаже. Один только раз на протяжении полутора месяцев ей дают станцевать сольный танец и отводят ненадолго собственную гримёрную, окна которой по счастливой случайности выходят на царский подъезд. Именно в тот день, отмеченный в дневнике, они разговаривают непродолжительное время тет-а-тет. Всё благопристойно, галантно, в рамках приличий. (Современная молодая читательница, дойдя до этого места, скорее всего, перевернёт не читая страницу: ску-у-шно-о…)
