Ахарта создал свой лагерь со знанием дела. Здесь имелось все для того, чтобы взращивать хладнокровных убийц.
Фарг дотащил Зерона до ворот. Над ними на бревенчатой перекладине скалил клыки череп горного дракона. Возле ворот топтались двое стражей.
— Новый боец? — спросил один из стражей, выставившись на Зерона.
— Врешь, тварь, — продолжал шептать тот, как бы отвечая на слова Ахарты и не замечая ничего и никого вокруг.
— Замолкни, — строго произнес Фарг и показал пальцем на череп дракона. — Скоро твоя черепушка тоже будет здесь неподалеку.
— Не слушай его малец, — возразил второй страж. — Фарг шутит. Этот череп чудовища, поверженного нашим господином, обрел здесь свое почетное место. А позорные черепушки нерадивых учеников обгладывают ракшасы в подземельях Ахарунга.
— Наш господин сделал для этого щенка почетное исключение. Его глупая голова будет завтра выставлена у ворот на всеобщее обозрение, — пояснил Фарг.
— Вам всем еще до завтра дожить надо, — процедил сквозь зубы Зерон.
— Что это за дерзкий звереныш? — удивленно спросил второй стражник. — И что он такого сделал, чтобы его голова заслужила столь видное место?
— Это грозный мауронг, — хохотнул Фарг. — Не зли его. Иначе тебе не поздоровится. Узнаешь все завтра утром. Открывай ворота.
— Что слышно с Жертвенной чаши? — спросили в один голос оба стражника, распахивая тяжелые створы.
— Наши искромсали шакалов Сегрима и сами принесли в жертву четверых бойцов, — ответил Фарг.
— Слава Ахарте! Слава! — вознеслись к небу восторженные возгласы.
— Добро пожаловать в обитель смерти, — мрачно произнес Фарг и потащил Зерона далее за ворота. Чрево лагеря предстало пред Зероном низкими бревенчатыми строениями. Откуда-то доносился звон стали. Зерон узнал этот звук. Так звучали клинки.
За воротами Фарг свернул направо, заволок Зерона в одно из строений и протащил какими-то темными коридорами до тесной комнатенки с маленьким зарешеченным оконцем и ворохом соломы в углу на земляном полу.
— Сиди тут! — Фарг толкнул Зерона в комнатенку и закрыл за ним тяжелую дощатую дверь. Послышался лязг замка. Зерон подошел к оконцу и выглянул наружу. Взгляд уперся в бревенчатую стену. Зерон рванул решетку ладонями. Она была крепка. О побеге можно было забыть.
— Твари, — в бессильной ярости произнес Зерон. Ненависть к врагам клокотала в нем неудержимой волной. Вновь и вновь она поднимала из его памяти картины той злосчастной ночи. Он проснулся от отчаянного вопля слуги.
