— Спроси это у Адаульфа, — гневно произнес Тайлуг. — Деньги у этого мерзавца.
— Испытание высшей болью скажет нам, куда ты укрыл золото, — ухмыльнулся Та-Зам.
— К сожалению Закон Мауронга запрещает применение пыток к лицам командного состава Империи, — разочарованно произнес Заук. — Но я надеюсь, что Тайлуг для смягчения своего приговора сам все расскажет.
Тайлуг мотнул головой.
— Мне не нужно смягчения приговора. Я не изменник и не брал деньги имперской казны.
— У меня более нет вопросов. Мне все ясно, — брезгливо скривив тонкие губы, произнес Та-Зам.
— Странно все же, — задумчиво промолвил Зоар. — Как мог столь преданный Империи воин стать изменником.
— Ничего странного нет. На самого доблестного и преданного воина, чтобы купить его имеется свое количество золота, — презрительно промолвил Та-Зам.
— Это верно, — согласился Зоар. — Да и факты все против Тайлуга.
— Факты говорят, что Тайлуг виновен и достоин смерти, — решительно заявил Заук.
— Достоин смерти, — согласился Та-зам.
— Достоин, — кивнул Зоар.
— Ты государственный изменник, Тайлуг. Ты предал интересы Империи и будешь повешен, — жестко произнес Заук.
— Достопочтенные, у меня есть предложение, — вкрадчиво произнес Та-Зам мерзко ухмыльнувшись. — Я предлагаю казнить этого негодяя в день открытия поединков за меч вожака Империи. В столицу соберется множество людей со всех краев наших земель. Пусть они увидят справедливое возмездие за гнуснейшее преступление в назидание многим.
— Хорошее предложение, — согласился Заук. — Итак, бывший кронгетальп Тайлуг, ты признан виновным в казнокрадстве и государственной измене. Ты будешь предан смерти прилюдно через повешение в день открытия поединков за меч вожака Империи. Стража! Уведите его!
Тайлуга повели обратно по коридору. Острые наконечники копий упирались в его спину. Он не чувствовал их. Существовавший ранее мир, знакомый, привычный, справедливый в его понимании мир, в котором он испытывал радость и боль, веселье и печаль, надеялся и верил, словно иллюзорная картинка, разорвался на мелкие обрывки, уносимые безжалостным, холодным ветром. За картинкой той распахнула свои объятия темная бездна.
— Адаульф. Адаульф. Я убью тебя. Я приду за тобой из мира мертвых, — едва слышно шептал он.
В темнице его левую руку примкнули цепью к железной скобе на стене. Ржавая решетка с лязгом затворилась за ним, и его глаза погрузились в полную темноту. Он уселся на пол и прислонился затылком к холодным камням, испытывая бесконечную злость на самого себя.
