— Подсудимый! Что ты скажешь на это обвинение? — вернул его к реальности вопрос верховного жреца.
— Бред, — мотнул головой Тайлуг. — Все это бред. Ложь. Я не присваивал денег.
Заук запустил руку под мантию и явил пред Тайлугом пергамент.
— Это твоя расписка. По ней ты получил от Адаульфа тысячу золотых монет имперской чеканки.
— Моя расписка? Нет! Это подделка!
— Подделка? Разве? А что ты скажешь на это? — Заук достал из-под полы мантии маленький шелковый мешочек с рисунком имперского герба на пурпурной ткани, протянул руку и высыпал из него стол, блеснувшие холодным светом, тяжёлые золотые монеты.
— Что это? — спросил Тайлуг.
— Эти деньги. Их нашли в потаенном месте твоего дома. Здесь только тридцать имперских монет, — Заук скривился в ухмылке. — Где же остальные деньги, что вожак выделил тебе еще год назад на постройку городской стены?
— Я не знаю, что это за монеты. Я не получал денег, — возразил Тайлуг.
— Достопочтенный верховный жрец, — осторожно вмешался в ход суда Зоар. — Мы всегда знали Тайлуга, как доблестного воина, преданного Империи. Обвинение выдвигается ему чрезвычайно серьезное. Я бы лично хотел услышать в подтверждение обвинения показания свидетеля Адаульфа.
— Адаульфа? — переспросил Заук. — Это можно. Адаульф здесь. Стража! Введите свидетеля!
Из темноты коридора послышались шаги, и в Чертог в сопровождении двух стражей вошел Адаульф. Тайлуга захлестнула ярость, и он невольно рванулся вперед, натягивая цепь. Адаульф отшатнулся.
— Говори, — приказал Заук.
— О, почтеннейший, я уже рассказывал всё. Зачем же повторяться?
— А ты ещё раз повтори, — настойчиво произнёс Заук, голосом, не терпящим возражений.
— Это он во всём виноват, — нагло и уверенно произнёс Адаульф. — Я сразу же, как приказал мне вожак, передал Тайлугу деньги на постройку стены и взял с него расписку. Она перед вами на столе, о, почтеннейшие и достойнейшие жрецы. Вы сами убедились в том, что на ней рука Тайлуга. Я передал деньги, и уже через четыре луны Тайлуг поведал мне, что стена построена, о чем я не замедлил сообщить вожаку и Совету жрецов. Я был уверен, что стена построена. Я же не знал, что он растратил золото. Я ему доверял, как другу. Когда же наступило время передать ему твой приказ, о, достопочтенный жрец, я самолично отвез его. Было темно. Я не видел всех стен. Я виновен, но виновен только в том, что, своевременно, сам лично не проверил строительство городских укреплений. Я доверял ему, как своему другу, а он стал преступником, растратчиком имперской казны. Он оставил город без защиты. Негодяй! Подлая крыса! Из-за него погибли тысячи людей. Он во всем виноват. Враг ворвался в город через гнилые деревянные укрепления.
