— Слава Господу! Соберем братию и дадим обители игумена, — сказал Ярослав.
— Коли милость твоя княжеская будет, благоволи пожертвовать на храм добрые колокола.
— И это исполню радостно, скажи только, к какому времени их изготовить?
— Да времени, княже, осталось немного. В воскресный день кресты на храм подымать будем. В храме уж иконостас резной поставили.
— А греческие изографы [1], которых я вызвал из Владимира, прибыли?
— Все здесь, княже, все при своем деле, иконы пишут, — отвечал Григорий.
Ярослав вошел в отстроенную уже церковь.
Двое изографов выписывали местные иконы.
Один из них, Максентий, изображал своею искусною кистью лик Богоматери.
Чудные краски ярко горели на доске. Цветок, который держал в руках Предвечный Младенец, был как живой.
Младенец Иисус улыбался Богоматери, с любовью взиравшей на Него.
Князь долго смотрел на икону, следя за искусною кистью Максентия, и, тяжело вздохнув, отошел к другому изографу.
Олимпий, как звали того, средних лет мужчина, старательно растирал алый пурпур с яичным белком.
Строгое лицо Спасителя смотрело с иконы на великого князя. Синий хитон его ниспадал книзу волнистыми складками.
И здесь простоял Ярослав не малое время. Созерцательно углубившись и глядя на икону, он внутренно молился — да избавит его Господь от дальнейших испытаний.
И лик Господа, казалось, глядел уже не так строго, как раньше.
Вместе с Григорием обошел князь и все кельи, внимательно осмотрел их и проговорил:
— Нелегко будет первое время инокам снискивать себе пропитание, жертвую им из своих припасов и велю также, чтобы отпустили из моей казны холста и прочего на одежды.
Низко поклонился Григорий князю за его благодеяния.
На землю лег уже зимний покров, застыли Тверда и Волга, когда настало время освящения нового храма и обители.
Только теперь вновь явился на княжий двор Григорий.
Встреченный с поклонами челядью княжеской и отроками, он не вошел в хоромы, а остановился у крыльца, ожидая повеления князя.
— Велел государь князь звать тебя в хоромы к себе, — с поклоном пригласил строителя отрок.
— Что ж ты не входил, Григорий, или зова моего дожидался?
— Куда мне без спросу быть, худородному, в княжеских теремах, — смиренно ответил Григорий.
— Сказывай, зачем пожаловал?
— Обитель готова, княже, благоволи собрать иноков и дать им игумена.
— Когда ж храм освящать можно? — спросил князь.
— Когда соблаговолишь, княже, твоя воля, все в нем изготовлено.
— А облачения, изготовленные княгинею, ты получил?
