— Что это ты тут делаешь, дядя? — спросил один из них Григория, с изумлением замечая на хижинке водруженный крест.
Григорий низко поклонился ему.
— Часовенку во славу Божью лажу, господине.
— Давно ли ты тут живешь? — снова спросил его ловчий.
Григорий медлил с ответом.
Остальные охотники стали пристально всматриваться в него.
— Аль не узнали, братцы? Да это ведь Григорий, отрок князя нашего!
— Да неужто он! Вот-то радость будет князю!
— Признавайся, Григорий, ведь это ты? Смущенный отрок молчал.
— Эй, ребята, покличьте-ка Селиверста, он заставит его сознаться! — сказал первый ловчий.
И охотники побежали за старым ловчим, который уехал в сторону от товарищей.
Селиверста скоро разыскали. Изумленный не менее других, он поспешил к хижинке.
Старый ловчий сразу признал княжего отрока и земно поклонился ему.
— Будь здоров, Григорий! Велик Господь, что привел нас к тебе. А мы полагали, что тебя и в живых уж нет.
— Да, уж и не говори, — заметил другой охотник. — Многажды посылал нас князь тебя отыскивать по лесным дебрям да по болотам…
— Не мало мы искали по лесам от самой Твери до Едимонова, — сказал третий.
Сострадательным взглядом посматривал на Григория Селиверст.
— Истомился, изголодался ты, парень, скитаясь по лесам, — продолжал ловчий, — чем ты только кормился, сердечный?
— Господь Бог питал меня все время, — смиренно ответил Григорий.
— Ну, теперь пойдем с нами, вся твоя жизнь тяжелая забудется, опять ты будешь любимым отроком у князя.
Но Григорий твердо отвечал:
— Нет, уж этого никогда не будет.
— Почему? — изумился Селиверст.
— Иной путь я теперь себе избрал…
— Какой же такой путь?
— Ни ратное дело, ни служба княжеская теперь меня не прельщают. С Божьего благословения я буду воином Христовым.
— Ой, что-то рано ты о монашеской скуфье, парень, задумал, — пошутил Селиверст.
— Так Бог судил, дядя! — решительно ответил Григорий.
— Ну, это мы там еще увидим, а теперь поедем к князю, — воскликнул старый ловчий.
И все гурьбой направились к Твери.
Помелела Волга летнею порою, переправляться через нее было нетрудно.
У охотников на берегу были привязаны дощаники. Григорий сел вместе со стариком Селиверстом. За весла взялись несколько здоровых ребят, и тяжелый дощаник быстро пересекал реку.
— Когда б ты знал, Григорий, как наш князь по тебе печалился, редкий день не вспоминал, — обратился старый ловчий к Григорию.
— Да неужто взаправду говоришь? — спросил Григорий.
— Еще как! Все себя винит в твоей смерти.
