— Не во гнев вашей милости, гости дорогие, будет сказано, — путь до другого села неблизкий, когда еще доедете, — вот я и разбудил вас пораньше.
Дружинники и отроки были уже готовы, распрощавшись с гостеприимным хозяином и его семьею, путники отправились дальше.
— Не забывай нас, милостивец, наведывайся, рады будем, — крикнул вслед Григорию пономарь.
— Приеду непременно, — ответил княжий отрок.
Он будто предчувствовал, что еще не раз придется ему побывать в селе Едимонове.
Объездив все селения и посады, Григорий вернулся в Тверь.
Князь с Матурой стали слушать его рассказ.
— Ладно ты поступил, отрок, — одобрительно заметил ближний боярин, — все сделал правильно, людей не обидел, и наперед пошлет тебя князь за тяглом.
— Жалую тебе, Григорий, меч, вывез я его из Орды, — проговорил Ярослав.
Он передал отроку тяжелое оружие. С благодарностью, низко поклонился Григорий князю и поцеловал его руку.
— Выбери также шелом покрепче и возьми себе, — продолжал Ярослав.
Здоровье князя совсем поправилось. Следы от медвежьих лап зажили; он снова рвался на охоту.
— Сказываешь ты, что много красного зверя у Лисиц? — спросил он отрока.
— Кишмя кишит зверь, княже.
— Что же, пополюем и там.
— Как бы ты остерегся, княже: еще после хвори в силу не вошел, — заметил Матура.
— Ловчая забава силы мне даст, здоровье вернет! — уверенно проговорил князь.
Боярин хорошо знал характер князя и не смел ему прекословить.
— Коли желаешь так, княже, иди на лов.
Во время болезни не покидавший опочивальни Ярослав еще больше привязался к своим детям.
Старший, Святослав, был бойкий мальчик, привыкший во время пребывания своего в Орде к свободе, никем не сдерживаемой. Он ловко скакал на коне, умел обращаться с оружием, глаза его разгорались, когда отец рассказывал ему о битвах, и молодой княжич хватался за рукоять своего меча. Любо было Ярославу видеть такую воинскую страсть в сыне.
— Вырастешь, сынок, — говорил он ребенку, — отплатишь поганым татарам за свою родительницу.
И сын давал отцу обещание отомстить лиходеям за смерть матери. Такое время тогда было, что детям с колыбели напевали заветные песни о лютой мести злому татарину. Более мягкого характера был второй сын князя, Михаил. Белокурая головка его редко виднелась на улице, больше всего он сидел около больного отца и с затаенною грустью смотрел на него. Несмотря на свой юный возраст, мальчик пристрастился к грамоте. Соборный протоиерей отец Ферапонт учил его. Ученик оказался очень способным и быстро усвоил науку, далось и писание ребенку. Княжич охотно просиживал ежедневно за учением, старательно выписывая затейливые титлы славянского письма. Задумчиво смотрел на него отец.
