Дроссельмейер и астроном немедленно сообщили в столицу о том, что нашли орех Кракатук. Там сейчас же сделали все нужные распоряжения, и когда путешественники возвратились с орехом, в столице собралось уже множество молодых людей, в том числе даже несколько принцев, чтобы показать твердость своих зубов и возвратить красоту принцессе Пирлипате. Часовщик и астроном так и ахнули, когда увидали принцессу. её маленькое тело с крохотными ручками и ножками едва могло держать огромную, нескладную голову, а в довершение беды вокруг рта и подбородка Пирлипаты выросла белая борода из хлопчатой бумаги. Одним словом, все случилось так, как предсказывал придворный астроном по своим вычислениям. Начали разгрызать орех Кракатук. Один юноша за другим вывихивал себе челюсть, ломал зубы и падал в обморок. Нарочно приставленные для этого зубные врачи выносили тех кому делалось дурно и приводили их в чувство.
– Какова пилюлька? спрашивали зубные врачи.
– Да! Уж нечего сказать, орешек! Будешь его помнить! говорили молодые люди.
Король от печали и огорчения так расстроился чувствами, что обещал отдать царство и дочь тому, кто снимет с Пирлипаты колдовство. Тут-то вот и явился молодой Дроссельмейер с просьбою допустить его разгрызть орех Кракатук. Он чрезвычайно понравился принцессе Пирлипате:
– Ах, сказала она, – как бы хорошо было, если бы вот этот молодой человек разгрыз Кракатук и стал бы моим мужем!
Молодой Дроссельмейер очень учтиво поклонился сначала королю, потом королеве, потом принцессе Пирлипате. Обер-церемониймейстер поднес ему орех Кракатук. Он положил его в рот, потянул себя за косу – крак! крак! – и в одно мгновение разгрыз орех; скорлупа так и посыпалась на пол. Молодой Дроссельмейер искусно очистил ядро, подошел к принцессе, отвесил низкий поклон, подал ей ядро Кракатука, зажмурил глаза и начал пятиться назад. Принцесса скушала орех – и что же! Все её безобразие внезапно исчезло: вместо жалкого уродца очутилась писаная красавица. Весь народ вскрикнул от радости, зазвучали трубы, загремели барабаны, король опять затанцевал на одной ножке, как было при рождении Пирлипаты, а королева от восторга даже лишилась чувств. Весь этот шум очень развлекал молодого Дроссельмейера, который не сделал еще своих семи шагов назад. Он не терял однако самообладания и уже отставил ногу для седьмого шага, как вдруг из-под пола поднялась с громким писком Мышиха. Молодой Дроссельмейер наступил прямо на нее и так споткнулся, что едва не упал. В то же мгновение он стал таким же уродцем каким только что была принцесса Пирлипата. Тело его внезапно съежилось, точно ушло само в себя, голова стала безобразно большою, глаза выпучились, огромный рот растянулся от одного уха к другому. Вместо косички очутился сзади узкий деревянный плащ, управлявший нижнею челюстью. Часовщик и астроном были вне себя от испуга и горя. В то же время они увидели, что Мышиха катается по полу; молодой Дроссельмейер так сильно наступил на нее каблуком своего башмака, что ей пришлось умирать. Она пищала изо всех сил: О бедовый орех – мне беда, а им смех – ну, Щелкун, погоди, – пи-пи-кви… пи-пи-кви мой сынок за меня – перекусит тебя, – у него семь голов – пи-пи-кви…. будь готов – пи-пи-кви…. смерть моя – будешь помнить меня – погоди, пи-кви-кви…. квик!
