– Сейчас же после обеда и займемся этим делом, сказал король. Позаботьтесь, любезный часовщик и механик, чтоб орех Кракатук и молодой человек были готовы. Да не давайте этому молодому человеку пить вина, а то он, пожалуй, начнет пятиться назад, да и споткнется. Мы его потом угостим как следует.
Эти слова короля точно громом поразили Дроссельмейера. Он робко и с запинками объяснил, что хотя средство и найдено, но что еще нужно отыскивать по свету орех Кракатук и молодого человека, который бы мог его разгрызть. Неизвестно удастся-ли их отыскать. Король ужасно рассердился и точно лев крикнул на часовщика:
– Если так… казню!
К счастью Дроссельмейера король в этот день был в хорошем расположении духа.
Королева начала его уговаривать. Дроссельмейер также ободрился и заметил, что собственно говоря казнить его не следует, потому что он решил задачу и указал на средство вылечить принцессу. Король сначала сказал что это все одни пустые отговорки, но наконец решил, что часовщик и астроном должны отправляться на поиски и возвратиться не иначе, как с орехом Кракатуком. Что же касается молодого человека, то по совету королевы решено было вызвать его посредством припечатания объявлений в местных и иностранных газетах.
Тут дядя Дроссельмейер опять остановился в своем рассказе и обещал кончить его на следующий вечер.
IX. Конец сказки об орех Кракатук
На следующий вечер, едва успели подать огонь в комнату, как дядя Дроссельмейер уже явился опять. Он начал рассказывать дальше.
Слушайте, дети! Прошло пятнадцать лет. Дроссельмейер и придворный астроном все путешествовали и никак не могли отыскать орех Кракатук. Где только они не перебывали! Каких с ними не случалось происшествий! Об этом можно бы рассказывать несколько недель под ряд, только я про это рассказывать не буду, потому что главное дело совсем не в том. Вот раз Дроссельмейер сидел со своим другом астрономом в Азии, посреди огромного, дремучего леса. Присели они отдохнуть и закурили свои трубки. Дроссельмейер вдруг растосковался о своем родимом городе Нюрнберге:
– О Нюрнберг, о мой город родимый! Дома в нем большие, с большими окошками, в домах живут семьи, хорошие семьи, с детьми, с собаками, с кошками! О город мой милый! Там я родился, бегал с ребятками, в школе учился! Как бы мне, Нюрнберг, тебя повидать! Я бы тогда перестал тосковать. Батюшки! что же такое со мной? Просто совсем я уж стал сам не свой!
Слушая как тоскует Дроссельмейер, астроном почувствовал к нему величайшее сожаление, заплакал и так разревелся, что по всей Азии стало слышно его плач. Наплакавшись вдоволь, астроном опять успокоился, утер платком слезы и заговорил с Дроссельмейером.
