И снова он поразил меня, и снова шажок навстречу. Мы встретились на следующий день. Он захотел исправить свой очень быстрый секс и доставить удовольствие мне. Я вообразила, как в фильме бы показали нашу подготовку к свиданию. Только представьте: экран поделен на две части, слева – он снимает футболку, идет в ванную, принимает душ, бреется. Справа – я иду в ванную, принимаю душ, мою голову. Он стоит перед шкафом, достает чистую белую футболку, шорты. Я перед шкафом, достаю чистую черную футболку, юбку, сушу голову. Он обувает сланцы, я – босоножки. Он едет на машине, я по параллельной улице иду к нашему перекрестку. Все. Встреча. Сегодня он впервые сказал «мы». Маленький шажок!
После нашей встречи с Рио мне позвонил муж и попросил забрать его с дачи. Естественно, он был снова пьян. Мы ехали домой, а он нес свой пьяный бред. Я предложила ему пожить отдельно, несколько месяцев. Он ответил, что сам давно этого хотел. Приехав домой, он начал предъявлять мне претензии по поводу пропавших денег. Денег я не брала, а зная, как он пьет, могла предположить, что он их просто «просрал». И тут я поняла, что у меня есть возможность купить свою свободу. Да, шаг был рискованный, потому что он был не трезв, да и по времени мой план растягивался на три дня. Я решила рискнуть. Я обменяла шесть тысяч на обещание подать на развод. В этот вечер я подняла тост за последний день вместе, за последнюю совместную ночь. И, как булгаковская Маргарита, я почувствовала себя невидимой и свободной! Невидимой для него, ведь сегодня я стала ему чужой и свободной от этой пуповины, которая связывала нас двенадцать лет. Я сидела на кухне и пила, потому что не просто вычеркнуть из своей жизни человека, которого безумно любила. Не просто остаться без денег, с кучей проблем и долгов. Но это должно было случиться. Когда-то ребенок взрослеет, и уходит в свободное плавание. Когда-то надо выходить из-за стены, которая давно не защищает и называется «замужем». «Невидима и свободна!». Да, Михаил Афанасьевич, именно так! Свободна!
«Прокуратор сидел как каменный, и только губы его шевелились чуть-чуть при произнесении слов, потому что боялся качнуть пылающей адской болью головой». Именно так я себя и ощущала. Нервные срывы последней недели плюс две почти бессонных ночи вылились в мигрень. Голова болела так, что «мысль о яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове прокуратора…». Нет, конечно, я бы не отравилась, но было очень плохо. Я закрывала глаза в надежде заснуть, но боль пульсировала в каждой клеточке и не давала расслабиться. А еще перед моими глазами проплывали воспоминания о последней ночи. Вчера, уже ночью, мы встречались с Альбеа. Он действительно безумно соскучился по мне. Мы просто не могли оторваться друг от друга. На каждом светофоре, едущим сзади нас машинам приходилось сигналить, потому что, сливаясь в поцелуе, мы забывали о времени. Мы припарковались на обочине, и лунный свет робко касался наших обнаженных тел, которые сливались в одно. Это была безумная страсть, которую ни он, ни я не старались сдерживать. В блеске фар проезжающих мимо авто, в свете фонарей, в отблесках лунного света наши тела сливались воедино, снова и снова. Мы не могли остановиться. Это было невероятно, какое-то космическое ощущение полета от удовольствия. Мы подъехали к моему дому, стали прощаться, и страсть снова охватила нас настолько, что мы не смогли сдержаться. Три часа безудержного секса, тонущего в поцелуях. Безумных, нежных, страстных, горячих, едва уловимых. Вот уж точно: «летала с ним, а просыпалась одна». Альбеа и Рио были идеальным сочетанием. И я сейчас не имею в виду соединить их в одно, обладать ими двумя – реальное наслаждение.
