Арсен изумленно вскинул брови: – Зачем?
– Это не нужно.
– Жалеешь его?
– Нет.
– Тогда, доведи начатое до конца.
Я молчала. Арсен отложил вилку, внимательно просверлил меня своими серыми глазами.
– Ты его простила?
– Нет. И не прощу. Я не заберу заявление на развод.
– Я с разводом понял, я не понимаю, почему ты жалеешь его, и готова забрать заявление из полиции.
– Я не знаю, как это объяснить, но мне кажется, что так будет правильно.
– Правильно простить мужчину, который поднял на тебя руку?
– Я не прощу его.
– Зачем тогда забирать заявление?
– Ну не могу я этого объяснить!
– Жалость, это все женская жалость!
– Нет, это великодушие сильных духом людей.
Арсен удивленно блеснул глазами: – То есть, ты не хочешь его наказывать с помощью закона, а наказываешь его своим прощением? Да ты страшный человек!
Я посмотрела на него: – Боишься?
– Я? Не-е-е-т!
– Но ты бы не хотел оказаться в такой ситуации?
– Нет, не хотел бы. – Арсен вытер губы салфеткой, встал из-за стола. Я тоже встала.
– Я помою посуду?
– Зачем? Лариса прекрасно справляется со своими обязанностями.
– Чем же мне заняться?
– Не знаю, ты не вышиваешь?
Я растерянно посмотрела на него: – Нет, я не умею вышивать.
– Влада любила вышивать, – неожиданно сказал он. Влада! Мое сердце кольнула иголка ревности. Влада! Сашка всегда меня сравнивал со своей первой женой. «Иринка грибы солила изумительно! М-м-м, ешь, и забываешь обо всем на свете!», «А какие салаты на зиму крутила!!!», «Вообще она готовила божественно!». Я не ревновала к Иринке, мы с ней были в прекрасных отношениях. Просто, у нее был один глобальный недостаток: она изменила Саше с его другом, развод не смогли предотвратить ни грибы, ни красивые нарезки, ни дочь, которой тогда было всего четыре года. На каждый выпад в адрес Иринкиной хозяйственности, я спокойно парировала: «Зато, Таня была безрукая! Даже яичницу не могла пожарить!». Сашка замолкал. Потому, что это было чистой правдой. И вот что странно: Ирка была хозяйственной и, гулящей, Танька, его вторая жена, верной и абсолютно ничего не умеющей делать. А я была верной, хорошо готовила, в моем доме был порядок, но это никто не ценил и не замечал. Короче говоря, я была и хозяйственной и верной и недооцененной. А теперь я еще и крестиком не умею вышивать! Вышивать я, конечно, умела, просто я не любила это занятие. И вязать я не люблю. А с шитьем вообще штык! Не мое все это!
– Я не умею вышивать, – повторила я.
– А что ты умеешь? – Спросил Арсен.
