Саша же метнул взгляд вниз и увидел, что в просвете между деревьями, на асфальте возле подъезда лежит тело. И хоть лежала эта фигурка вниз лицом, Саша сразу же узнал ее по длинным и густым каштановым волосам, по длинному синеватому, а теперь ставшему голубым от пропитавшей ее крови платью - то была Аня.
Кровь разливалась вокруг нее и по асфальту - то было большое темное пятно, будто бы кто-то пролил ведро с густой краской. Прибывая в состоянии близком к бредовому, не понимая явь это, или же кошмарный сон, Саша отметил все-таки, что хорошо, что она лежит лицом вниз и он видит только волосы.
А вот и машина с красным крестом подъехала, беззвучно вышли из нее люди в белых халатах, положили тело на носилки, вот погрузили в машину - вот также беззвучно уехали.
Саша, смертно бледный, вцепившись в периллу, смотрел теперь на мужчин, стоявшем на противоположном балконе, и вдруг понял, что они обращаются к нему:
- Эй, молодой человек! - махнул ему рукой полный человек, с потным лицом и черными усами. - Вы, припомните хорошенько - ничего ли прошлой ночью подозрительного не видели, или не слышали. Часу во втором - у вас, ведь окно открыто - здесь всего десять метров - вы должны были заметить.
- Я... нет... То есть - да. - заплетающимся языком, едва смог выдавить Саша, но тут же выпалил. - Но что произошло? Что же произошло то? Почему она разбилась?
- А вы ее знали? - тут же впился в него "басистый".
- Я... нет... Аню то, то есть знал... Но что же...
"Басистый" остановил его речь властным движеньем руки:
- Из квартиры некуда не уходить, через минуты мы будем у вас. Там обо всем и поговорим.
Сказавши так, "басистый" и двое его спутников вышли с балкона - остался только один, который заметил Сашу первым; все это время он простоял совершенно недвижимым и, даже, глазом не моргнул, точно призрак...
А Саша так и стоял, схватившись за периллу, все не мог понять, как это могло произойти, что Аня - эта девушка, которая так отчетливо и так долго, так мучительно Жила в его сознании - лежала мертвая. Не мог осознать, что не увидит ее больше идущей, что ясное ее живое личико...
- Эй, да звонят же тебе! - окликнул Сашу тот, который стоял на балконе в десяти шагах - голос был ленивый, тянущийся, сонный - видно ему это дело ничего кроме скуки не вызывало, да была еще досада от того, что разбудили в столь ранний час.
Говорил тот, который заметил Сашу первым и сохранял все это время молчание.
