– Ну, это ненадолго. Он мне Бекмамбекову никогда не простит. Это сейчас я просто отстрелялся по мелким делам – пока нет до чего доебаться.
Кофе немного остыл, я взяла кружку обеими руками и, откинувшись на спинку стула, маленькими глотками стала пить, пытаясь смаковать вкус.
– Нет, ну, а правда, – продолжил Костя, – ведь сейчас тебя не за что взяли – и мордой в грязь! Сам ведь он перед областью прогнулся, когда забирал это дело, а как что-то не срастаться стало – я-не-я и жопа не моя! Ну, так, ведь – правильно я понял?
– Ну, похоже на то, – я пожала плечами.
– Татьян, а ты не думала никуда свалить отсюда?
– Думать – думала, – улыбнулась я. – Ну, куда я, Костя, отсюда свалю? Кому я где нужна? Я же делать-то ничего не умею…
Тут мне вспомнились мысли, которые мне пришли на совещании – про годы и перспективы – и мне снова погрустнело.
– Так, а батяня тебя, что, никуда не может устроить?
– Ну, если бы мог – я бы, наверное, здесь не сидела. Мне как бы и самой уже поднадоели все эти игры…
– Сюда же он тебя устроил…
– Кто? – я удивилась.
– Ну, тебя же сюда в свое время отец устроил, с его помощью?
– С чего ты взял?
– Ну, то есть – нет?
– Да, нет, конечно! Откуда вообще это взялось? Кстати, я от кого-то это уже слышала, причем давно уже.
– Ну, я тоже краем уха как-то слышал – не помню от кого…
– Да мне без разницы. Я вообще после института пришла к начальнику Сэ-У[2] – такая девочка-припевочка… Здрасьте, дяденька, а возьмите-ка меня на работу! Ну, он и взял, я в райотдел и пошла…
– А потом – сюда? – спросил Костя.
– Да. Вот, а потом меня сюда уже прежняя начальница Сэ-Че[3] перевела, но это совершенно ни от меня, ни то кого еще не исходило. Если я только чего сама не знаю?..
– Ну, может, я не так понял, – легко согласился Костя. – Значит, некуда тебе с подводной лодки деваться!
– Похоже на то…
– Но, я так понял – тебя, Татьяна, эти его выебоны не сильно трогают?
– Ну, а если бы они меня сильно трогали – что-нибудь изменилась бы?
– Тань, ну ты прямо – женщина-философ!
– За «женщину» – спасибо!
Мы опять поржали, уговорили-таки Костю на кофе, он сходил к себе, принес печенье, и мы стали пить кофе втроем.
– Я вот даже сам иногда думаю, что бросать эту работу надо к чертям собачьим, – говорил Костя, – только постоянно себя уговариваю, что до пенсии уже всего-ничего осталось, что нужно продержаться…
– А сколько?
– Три года еще.
– Ну, а мне-то – гораздо больше, – сказала я.
– Но и такое обращение тоже терпеть…
