Бу осторожно провёл рукой по перилам лестницы.
– Доброго Вам вечера, миледи. Полагаю, Вы успели соскучиться по рукопожатиям! Мои руки, конечно, не его, они совершенно другие, но тем не менее я очень и очень рад Вас видеть.
И с этими словами он провёл ещё раз по длинным перилам, и наконец произнёс.
– Давайте подниматься.
– На борт? – лукаво произнесла Лин.
– В кабину капитана, – тихо сказал я, и не заметил каким пристальным взглядом отреагировал Бу.
Мы быстро взобрались на лестницу, балкон, действительно, был открыт, и от присутствия ветра в этом доме всё почему-то казалось живым, и от этого было не по себе.
Бу пригнулся и, кряхтя, встал на колени перед кроватью и заглянул под неё.
– Мог бы и не прятаться, я сразу увидел твою лапу. Ты совершенно разучился играть в прятки, – радостно сказал Бу, – теперь уж вылезай, раз проиграл.
Вместе с Ли мы подошли к Бу и увидели, как из-под кровати показался расстроенный Сид с опущенной мордой.
– Ну ты что! Я рад, что ты проиграл, если бы ты хорошо играл в прятки, то я бы тебя не нашел, а я ужасно соскучился, иди сюда.
Бу обнял пса и тот довольно облизнул его щеку.
– Всех нашли, – выдохнула Лин, – только вот откуда он тут взялся.
– Отойдите на минуту, – сказал я всем.
– Что ты хочешь? – спросил Бу.
– Просто отойдите.
Они сделали несколько шагов назад, а я подошел к витой кованой кровати, приподнял подушки и одеяла, и, дойдя до старого матраса, начал его переворачивать.
– Бу, помоги, возьми за тот край и переворачивай на меня.
– Как скажешь, – он пожал плечами.
Мы встали по обе стороны матраса и, немного потянув его на себя, перевёрнули на другую сторону. С его тыльной стороны, которая была внизу у деревянной обшивки, были вышиты маленькие аккуратные чёрные стрелки, указывающие направление.
– Только не говорите мне, что он ещё и шил, – прошипел я.
– Я уже не удивляюсь ничему, – серьёзно сказал Бу и покачал головой из стороны в сторону.
Стрелки вели в левый угол матраса, там, где они заканчивались, виднелся маленький приколотый конверт.
– Лин, здесь письмо, – крикнул я и обернулся.
– Ты хочешь открыть его? – подняв брови, проговорил Бу.
Я кивнул головой и аккуратно вытащил булавку из конверта.
Бумага в некоторых местах выцвела, но текст всё равно можно было разобрать. Пусть это звучит несколько патетически, но все эти трещины на бумаге с затёкшими туда чернилами, все эти буквы, и сам этот лист, создавали у меня впечатление, будто бы это сердце Бу, для которого сейчас настало время последнего удара.
