Я даже не сразу вникла в смысл заданного мне вопроса.
– Тома, ну-ка подними голову, – приказала она уже сердито.
Я подняла голову, увидела сумерки в палате и стоящую передо мной нянечку.
– Нет, тетя Поля, мне вовсе не плохо, – ответила я.
– Тогда почему сидишь, согнувшись? – спросила она. – Помочь тебе лечь?
– Я читала, – важно ответила я.
– Ну-ка, ложись, читательница! Завтра будет светло, и хоть целый день читай свою книжку, – беззлобно проворчала она, укладывая меня.
– Положите, пожалуйста, книжку мне под подушку, – попросила я.
– Успокойся, под подушкой она, спи давай. – И накрыв меня одеялом, тетя Поля ушла.
А я в тот незабываемый вечер засыпала счастливой от того, что у меня под подушкой лежит волшебная книжка, и эта книжка моя собственная, и что ее не надо будет никому отдавать.
Годы спустя я ретроспективно порадовалась, что первыми стихотворными строками, попавшимися мне на глаза, были строки из «Руслана и Людмилы» Пушкина.
* * *
Робко, но уверенно протекало начало моего знакомства с мировой литературой, с которого, по сути, и началось формирование моей личности. Именно литература впоследствии поможет мне выстоять, не согнуться, не потерять человеческого достоинства. Именно книги наполнят мою жизнь смыслом.
А по номерам книжных страниц я со временем научилась считать сначала до ста, потом по нескольку сотен. А в уме до миллиона. Вот таким «книжным» образом я и восстановила забытый из-за отсутствия практики счет, и усовершенствовала свои математические навыки.
Ватное одеяло, которым обшили мою обгоревшую при пожаре коляску, в скором времени порвалось, железный остов пришел в полную негодность, и жалкое средство передвижения пришлось выбросить. Заботливые ребята притащили младенческую коляску, которую, видимо, позаимствовали без спросу, потому что через три дня за ней пришла хозяйка, и коляску пришлось вернуть. А я надолго осталось без коляски и возможности сидеть с опорой. Меня теперь кормили в лежачем положении, усаживать и прислонять к чему-либо было слишком хлопотно, а сама я спину не держала. Жидкая еда стекала на подушку, на белье, противно затекала под спину, особенно, когда няни небрежно держали тарелку и кое-как подносили ложку.
Когда я впоследствии рассказывала про этот период своей невеселой жизни, раздавались вопросы:
– Почему тебя кормили лежа? А почему не могли усадить с опорой и кормить сидя? Тем более что ты умела садиться самостоятельно.
