Гроза ушла часам к пяти, и только редкие капли дождя били по карнизу. Над лесом на другой стороне Чернушки небо уже прояснилось, и в нём засияла радуга. Бабушка сидела у окна, вязала и всё поглядывала в окно, не идут ли дед с Трезором. А они всё не шли и не шли. Тогда Марья Дмитриевна оделась, натянула резиновые сапоги и пошла на выпас за Милкой. Корова наша умница, кормилица могла бы, и сама к воротам прийти, но бабушке, наверное, хотелось по лугу пройтись, свежим воздухом подышать. Домовой тут же выскочил из норы и давай все углы подчищать, все соринки из углов выметать – тоже бабушку любит, бережёт её, не даёт лишний раз за веник взяться. Я решил, что в другой раз, когда мне молока нальют, сам пить не стану, всё дядьке отдам. Надо поощрять сотрудников. А пока, чтобы поддержать родственника я запрыгнул на навесной посудный шкаф и оттуда пошёл по верхам хвостом углы обметать. Паутины у нас я отродясь не видывал, но для очистки совести раз в неделю совал и нос, и хвост во все углы.
Не успели мы закончить с уборкой, как вот уже и бабушка вернулась. Милку в хлев отвела, подоила, корма всем засыпала, а деда всё нет и нет. Посмотрела ещё раз на рассаду в тазике, вздохнула и понесла её на огород в грядки сажать. Я, конечно, следом увязался, нужно ведь проверить, что всё как следует приживётся. Бабушка пару раз ругнула меня, но не со злостью, а так, для порядка. Чтобы помнил о своём преступлении. А я и не забывал. И потом это был несчастный случай, а не злой умысел. Наконец тазик опустел, и мы вернулись домой.
Солнышко к тому времени давно уж за верхушки сосен зацепилось. Скоро ужинать садиться пора, а хозяин пропал. Заволновался и я, не случилось ли с ним чего на болоте? Но тут от реки послышалось стрекотание мотора, а вскоре раздался заливистый собачий лай. Это Трезор так сообщал всем, что они приехали.
– Ну слава Богу, – выдохнула бабушка и повернулась к печке подбросить дров. Пора было греть ужин, а может и воды поставить, чтобы внуков потом помыть и спать уложить. Мальчики тоже услышали лай и, топоча по лестнице, спустились из своей комнаты. Бабушка не пустила их встречать деда на улице, и тогда они пристроились у того окошка в кухне, что смотрело на огород. Я решил сделать вид, что забыл об их глупой шутке с солнечным зайчиком и тоже залез на подоконник. За окном уже собирались синие сумерки, от реки поднимался туман, но дорожку от мостков к огороду ещё было видно. Наконец на ней появился сначала Трезор, а за ним и Егор Гаврилович в большом брезентовом плаще. Он увидел в окне кухни наши силуэты и помахал рукой. Мальчишки заверещали от радости.
