– Так ты с нами? – заглядывает ему в лицо та, что посветлее волосами и посимпатичнее лицом. – Билеты точно будут, я узнавала.
– Да я вроде… – Яся поневоле смотри на рыжую. Та уже отвела взгляд. Лицо как у статуи из музея.
Светленькая брезгливо морщит лобик:
– Ой, ну я же тебе говорила, у нее точно другие планы.
Почему-то становится трудно дышать.
– Не веришь, маму мою спроси. Ну? Идешь?
Спокойно, спокойно.
Кивнуть, улыбнуться, слегка повести плечом.
– Конечно.
– Здорово!
Девушки хлопают в ладоши – обе. Вторая тоже ничего, особенно когда веселая. Похожа на лисичку. Парень обрадовался не меньше их, закивал, разулыбался:
– Пойдем! Будет весело. В пять у памятника, как в прошлый раз, а там уже отправимся…
– А почему не сразу после лекций? – сглотнув тяжелую слюну, спрашивает Яся.
Парень удивленно моргает через очки:
– Так ведь рано будет!
– Можем погулять.
– Слушайте, народ, а правда, зачем ждать вечера? – оживляется Лисичка. – Мне вообще нет резона домой ехать, мне ж только туда и обратно получится.
– Супер! Гуляем! – радуется светленькая.
Не торопясь доесть котлеты и пюре – вкусно. Запить булочку компотом. Отнести поднос на дальний столик, мимоходом глянув на свое отражение в оконном стекле – широкие плечи, белокурые волосы, прямой твердый нос, этакий Зигфрид на новый лад. Куда теперь? На лекцию?
Мимо глаз мелькает что-то похожее на темную занавеску.
Яся сидит напротив старшей дочери. В руке держит ложечку с протертыми овощами. Дочь как-то очень внимательно смотрит ей в глаза.
Что это было?
– Ам, – тихо подсказывает дочь. И открывает ротик. Яся машинально сует ей ложку. Дочь сосредоточенно чавкает, глотает, снова, как хорошая девочка, открывает рот. Яся кормит дочь. Когда последняя порция овощей съедена, из комнаты как по команде доносится плач. Яся высвобождает девочку из креслица, вытирает ей личико сухим концом пеленки, сует чашку с соком и бежит кормить младшую – пока соседи не начали стучать в стену.
Соберись, соберись. Да, ночь была та еще. Но это еще не повод вырубаться среди бела дня. Впереди двухчасовая прогулка, приготовление ужина и немножко уборки.
К ужину появляется Юрек. Большой, широкий, веселый Юрек. К нему тут же бежит старшая, топочет толстенькими ножками, с визгом виснет на папе. Младшая тоже тянет к нему ручки, оживленно гугукая. Маме они так не радуются. Как радоваться тому, что есть всегда? Столу, потолку. Воздуху, которым дышишь. Мама – как ежедневная каша. Папа – как тортик.
