Юджин оглядывается. Отовсюду на него смотрят ребята – кто с интересом, кто с сочувствием, а кто и злобно. Юджину становится страшно.
Юджин берет у Жеки бутылку.
Ну что такого, думает Юджин. Я вон в пять лет когда скарлатиной болел, меня какой только гадостью ни пичкали. И орал, и пинался, ничего не помогало, скрутят в четыре руки, зальют в рот, и все тут. Вряд ли водка намного противнее этих лекарств.
Он запрокидывает голову и делает большой глоток.
Водка оказывается не противнее лекарств. После нее слегка жжет в горле и становится тепло в животе.
– Еще давай пей! – командует Жека.
Юджин делает еще три глотка.
– Хватит, – говорит Жека Большой и забирает у него бутылку. – Парням оставь. Присосался.
Юджин, не глядя на ребят, выходит из туалета.
Ничего особенного, вопреки ожиданиям, с ним не случается. Не тянет петь песни и шататься. Не шумит в голове (мама всегда говорила, что у всех алкоголиков шумит в голове). Не заплетаются ноги. Тепло из живота постепенно куда-то исчезает.
Он идет в спортзал.
А там – вот это да! А там играет медленная музыка, где-то даже приятная, и Муля, тощенькая скромная Муля, посреди зала танцует в обнимку с самим Барышевым, с золотым Максом из выпускного.
– Вот ведь блин, – восхищенно тянет Юджин.
– Твоя девка?
Юджин оборачивается. Рядом – группка одноклассников и мрачный, как училка после контрольной, Жека Большой.
– Твоя, говорю?
– Н-ну… – неуверенно машет рукой Юджин. – М-моя.
– Ага, – зловеще кивает Жека. – С одной, значит, пришел. С другой танцуешь. А не жирно тебе, а?
– Так это же Муля, – удивленно вздергивает брови Юджин. – Это ж моя эта… сестра. Или тетка.
– Родня, то есть, – продолжает кивать Жека.
– Н-ну…
Жека Большой наклоняется к Юджину и, дыша водкой, громко спрашивает:
– А если я твою родню при всех трахну?
Юджин цепенеет.
– Ты это… ты чего? – лепечет он. – Она же ничего… Я же… Ты что, зачем? Не надо!
– А раз не надо, – ревет ему в лицо Жека. – То не лезь к Хмыгиной, понял? Каз-зел!
– Я не лез, – честно признается Юджин.
– Вот и хороший мальчик, – ласково гудит Жека. – Вот так и держать. На, хлебни вот. Давай, пока не смотрят!
Юджину в губы тыкается влажное горлышко бутылки. Он, преодолевая омерзение и спазмы в пищеводе, делает пару глотков. В животе снова становится тепло.
– Вот и молодца. Пошли отсюда, парни. А ты стой тут, задрот, и не вякай мне.
Юджин чувствует, как тепло в его животе трансформируется в небольшого, но воинственного дракончика.
– Кто тут задрот? – хрипло, сбиваясь на девчачий писк, вскрикивает он вслед уходящим ребятам.
