Яся писала за него курсовые. Яся открыла в себе талант репетитора, заставляя его готовиться к экзаменам. Яся ужасно радовалась тому, какой он все-таки у нее способный: тот материал, который давался ей ценой многонедельного расшибания лба о стенку, ненаглядный раздолбай с легкостью невероятной усваивал дня за три. Яся сражалась за каждую отличную отметку, как пехотинец в рукопашном бою, а ее молодец, умница, ее радость и заинька получал их как бы резвяся и играя.
Ясю разрывало на части, когда она узнала о той пушистой блондинке, которая, оказалось, тоже любит подергать ее заиньку за ушки. Ясю тупо било по голове бревном, когда она узнала о хорькообразной умилительно картавящей дылде, по крайней мере два раза уже щекотавшей мягкое ежиное брюшко. Яся просыпалась по утрам, потягивалась и вдруг вспоминала: случилось что-то очень плохое. И через несколько мгновений ее заглатывала урчащая тьма: заинька и ежик спутался с какой-то девкой. Яся прожигала себе щеки слезами, зубря каменистые конспекты. Яся выжидала неделю, другую, потом шла к нему – проверить, готовится ли он к сессии, есть ли у него все, что нужно. Потому что кто, кроме нее, ведь он все-таки ее любимый ежик и заинька. Нет, нет: Ежик и Заинька.
Ежик и Заинька был не против. Ежик весело принимал от Яси пухлые и томные домашние пироги, с аппетитом проглатывал содержимое ее конспектов, пожирал ее заботу гигантскими ломтями. Потом – потом тоже пожирал, но как-то уже без особого веселья. Потом стал требовать. Почему мало, почему неразборчиво, почему не вовремя. Потом Ясе, заночевавшей в общаге, уткнувшейся востреньким носиком в поросшую жизнерадостным рыжим пухом Ежикину подмышку, приснилось, что она, задыхаясь, носится туда-сюда по лесной поляне, собирая вкуснющую землянику, но сама ее не ест, а все несет страшному, пахнущему потным мужиком огромному дикобразу; дикобраз, восседая в грязноватом старинном кресле, загребает землянику серыми когтями, царапая Ясины ладони, давится ягодами, чавкает – и выхлюпывает вместе с розовой слюной: «Еще давай! Еще!» Яся собирала еще, недоумевая, откуда ей знакома эта образина, как образину зовут и когда она, Яся, успела наняться к образине в служанки.
Проснувшаяся Яся смогла сформулировать то, о чем давно догадывалась. Все последние месяцы она… все делала правильно! Только это было уже не родительское «правильно», а Ежикино. Вместо бунта получилась смена хозяина. Ясе стало весело и легко. Яся радостно накормила Ежика завтраком, радостно оделась, радостно послала Ежика к черту и радостно отправилась прогуливать лекции.
