Юджин смотрит на него исподлобья. Он представляет себя могучим дядькой с грудной клеткой в три обхвата – как у того киборга из фильма. «Отдай то, что у тебя есть, мне, – мысленно говорит он страшным механическим голосом и боковым зрением почти что видит, как вокруг него посверкивают синеватые молнии. – А то я вырву твое сердце!» Эх, быть бы таким же вот силачом, да еще и крутым роботом из будущего, фиг бы кто ему отказал. И видик бы дали посмотреть, и всё что угодно. А он бы вернул потом. Ему насовсем и не надо.
Санек вдруг вытаращивается на него и даже рот открывает. Потом опять закрывает. Открывает. Закрывает. Как только что выловленный подлещик.
А потом делает вот что: достает из нижнего ящика гэдээровской стенки большую спортивную сумку, отсоединяет провода видика от телевизора, пыхтя стаскивает видик вниз и запихивает в сумку вместе с кабелем.
Кладет сверху кассеты – и «Киборга-убийцу», и «Красивую женщину», и ту, безымянную.
– Еще каких тебе? Я сейчас достану.
– Да не надо, – испуганно говорит Юджин. – Я пошутил.
Но Санек уже лезет на полку, берет оттуда кассеты и складывает в сумку к видеомагнитофону.
– Только до послезавтра верни, ладно?
– Ладно, – быстро соглашается Юджин. – Спасибо, Сандро.
Дома у Юджина никого. Класс! Он быстро раздевается, подтаскивает заветную сумку к телевизору, достает видеомагнитофон. Куда, блин, все эти штыречки-то? Ага… «А вы думали, Юджин не справится? Нашли дурачка!» – мысленно обращается Юджин к каким-то неведомым, но очень вредным сущностям. Теперь, значит, включаем… Кассету сюда… Вот эту, ага, которая без наклеек…
Сначала идет кино как кино. Ходят какие-то тетьки, дядьки. Только ни фига не понятно, потому что всё по-нерусски. А потом как-то раз – и прямо безо всякого перехода все начинают это самое. Ага, вот как это бывает! А он, Юджин, думал, надо просто… А тут вон чего…
А потом еще другие люди приходят, и туда же. Елки зеленые! Как это у них запросто. Приди вот так к одноклассницам в гости – ага, так они тебе и разделись.
Наверное, просто надо быть взрослым, думает Юджин.
Он судорожно вздыхает, говорит вслух: «Вот ведь блин».
И вдруг к своему ужасу понимает, что он в комнате не один.
– А-га! – ехидно тянет мерзкая Наташка, когда он резко оборачивается. – Попался!
Сзади Наташки, страдальчески сморщив лоб, стоит Муля, красная, как июльский помидор.
Часы, которые проходят до возвращения родителей, становятся самыми плохими в Юджиновой жизни.
