– Какие уж мы с тобой люди, – Ясмин смотрит на свою почерневшую ладонь, отряхивает. – Мы чудовища. Монстры.
– Нечисть, – кивает Бессмертных, протягивая ей влажную салфетку. Ясмин резким жестом забирает ее, вытирает руку, бросает салфетку на стол. – Нечисть. Но ты, помнится, говорила, что это неважно?
– Ты опять всё извращаешь! Неважно, каким ты создан, если у тебя добрые намерения! – снова закипает Ясмин.
Бессмертных не спеша подбирает испачканную салфетку, разворачивает, смотрит сквозь нее на лампу.
– Фу, какая несусветная пошлость, – ласково говорит он.
– А ты, значит, у нас оригинален, – шипит Ясмин сквозь зубы.
– Я – да. Я не кидаюсь спасать весь мир, потому что это глупо, невозможно и не делает меня счастливым. Я не стремлюсь служить всем и каждому, будь он хоть распоследний дурак. Я не считаю, что если я одарен сверх всякой человеческой меры, то я всем на свете задолжал и обязан расплачиваться. Я просто хочу жить так, чтобы мне – мне! – было хорошо. Если от моих действий хорошо или плохо кому-то другому, это всего лишь побочный эффект, не более. Я чего-то хочу – значит, это уже мое. Я хочу девушку, и я получу девушку.
Ясмин медленно встает.
– Грязюка ты колодезная, – бессильно говорит она. – Никого ты не получишь.
– Получу, ваша чистоплотность, – с ядовитой вежливостью отвечает господин Бессмертных, поднимаясь со стула, и помахивает салфеткой в разводах сажи.
– Старый ворон.
– А ты старая ведьма!
– Здыхлик!
– Баба Яга!
Оба стоят и смотрят друг на друга, будто вот-вот выхватят кинжалы. У Ясмин в несколько секунд лицо становится темным, будто выключается освещавший его свет. У Бессмертного-Здыхлика западают щеки, а глаза начинают светиться зеленью, как болотные огни.
Ясмин садится первой.
– Ну вот мы и успокоились, вот и славно, – нежно говорит Бессмертных, опускаясь на стул. – Вернемся к твоей просьбе.
– Я ничего у тебя не прошу, – шепчет Ясмин. Облокачивается на стол. Закрывает глаза и опускает голову на ладони, зарывается черными лакированными ногтями в свои черные волосы.
– Вернемся к твоей просьбе. Что с твоей внучкой? Какой официальный диагноз?
– Не твое дело.
– Очень даже мое. В какой больнице лежит? Переводи ко мне. Я же не зверь.
– Ты зверь, – глухо говорит Ясмин. – И я не готова платить твою цену.
– Никакой цены я пока не назначил, – терпеливо, как добрый учитель непонятливому ребенку, говорит Бессмертных. – Сама суди, что я у тебя попрошу? Чтобы ты мне не мешала? Будем честны, ты и так не сможешь. Впрочем, одна маленькая просьба есть – не натравливай на меня больше своего мужа. А то будет война и многие пострадают. Кстати, мой низкий поклон Георгию Георгиевичу. Высокого полета человек.
