Но все это было гнусной ложью, и от боли душевной Альберт опять закричал, но его прервал поросячий визг толстяка :
- Стъяж-жаа! Взять его! Он плохой, он не хочет сделать приятно своему Богу! Пусть он будет сожжен!
А в голове Альберта бушевали штормы... И возопил он когда в душный зальчик ворвались стражники:
- Свет - любовь, где же ты?! Мир где же ты?!
И вновь его взгляд метнулся к окну и вот увидел он чудесный закат. О каким волнующе прекрасным показался он ему: там далеко, за стенами, за трубами, за всем этим безумием огромный бардовый диск разодрал пелену серых облаков и садился теперь куда-то за край земли. И вдруг сотни картин, сотни чарующих видов, возникли в голове Альберта: он видел, он чувствовал как диск этот садится, вовсе не за грязный город - "Рай", а куда-то за леса, за горы снежные, за моря над золотистыми пляжами которых кружат птицы, за города волшебные купола которых блестят в его прощальных лучах... И все это нахлынуло разом и полнило, и полнило его душу, и не могло никак заполнить ибо бесконечна была его душа.
Для кого-то это были это были лишь краткие ничего незначащие мгновенья для Альберта же в них уместилась целая жизнь, ибо все-все что было до этого было ничем и лишь теперь узрел он истину.
И улыбнулся он спокойно, ибо знал что ждет его впереди: и он почувствовал что он может сейчас взмыть в воздух и помчаться следом за закатом, следом за солнце в тот свой бесконечный мир. А зальчик стал ему необычайно тесен: как его душа - его бесконечная, рвущаяся к созиданию душа могла быть заточена в нем? Как же это было нелепо!
Он разбежался, выбил окно и устремился вслед за закатом...
* * *
По приказу Бога - правителя тело "непокорного еретика" сожгли, а пепел развеяли над одним из парков. Дело было утром и для Рая только начинался новый рабочий день во имя борьбы с Адом...
13.12.95 (авторская редакция 01.02.97)
ОТСУТСТВИЕ ПОНИМАНИЯ
В этой жизни так, порой, бывает, что два человека - два хороших человека обитают рядом, и у каждого из них есть свой огромный мир чувств. Каждому этот СВОЙ мир чувств кажется единственно верным, проникающим, как бы во все уголки мировоздания; однако - это слепота.
Я расскажу вам историю, которая началась в первых числах апреля, когда леса стояли уже освобожденные от снега, но еще темные - без единого листика, и, если бы не голоса птиц, если бы ни капель, ни сосульки пейзаж очень бы напоминал ноябрьский.
* * *
Каня жила в большом каменном доме, в одном из наросших, как грибы после дождя, "новорусских сел" в Подмосковье.
