- Нет, прошу вас, проведите меня, я хочу взглянуть на вашу картину, говорила Аня и на миг ей сделалось жарко, а потом вдруг бросило в холод.
Анатолий вновь вздохнул, шагнул к провалу и спустившись в него первым подал руку Ане. Так в былые времена, кавалеры подавали руку дамам, которые распахнув золоченную дверцу, выходили из кареты. Здесь же Ане пришлось спрыгнуть на бетонный пол, покрытый сальными лужицами, на которых отражались мертвенные призрачные блики от лампочек которые горели под низким потолком подвала. Вокруг тянулись и хаотически переплетались ржавые трубы, большие и малые, низкое вибрирующее гудение раздавалось из них, и казалось что это в голове гудит и вибрирует какой-то ржавый механизм, словно бы желая разорвать черепную коробку, от этого гудения и по лужицам на полу бежала мелкая рябь. Меж труб что-то часто и гулко капало или просто ударялось об воду.
- Вы здесь живете... - в ужасе произнесла Аня, ступая следом за Анатолием в узком проходе меж урчащих труб.
- Да так сложились обстоятельства, - глухо и безжизненно проговорил он и плечи его опустились еще ниже, -... Прошу здесь осторожно, придется пролезть под этой вот трубой и смотрите не дотроньтесь до нее, она раскаленная, вот я сам дотронулся случайно..., - он показал Ане ладонь на которой сохранились еще следы старого ожога.
Затем он первым нырнул под массивную трубу которая преграждала им дорогу. Аня вздохнула глубоко и последовала за ним, от трубы ее обдало жаром, зашипело даже пальто на спине когда она случайно дотронулась она им до трубы, но вот уже подает ей свою худую руку Анатолий и говорит:
- Ну вот мы и пришли.
Аня выпрямилась в полный рост и едва не задела головой потолок, Анатолию же приходилось ходить все время вобрав голову в согнутые плечи что бы не задевать потолок.
Вот что увидела Аня: это была площадка с трех сторон окруженная трубами, а с четвертой бетонной стеной, под потолком мелко дрожала, то загораясь поярче, то слегка затухая небольшая, покрытая грязью, лампочка, свет от который исходил такой неживой, такой отвратительно тусклый, что лица в этом свете казались какими-то жуткими масками, покрытыми темными впадинами и серыми острыми выступами. Стул со сломанный ножкой (на ее место подложены были кирпичи) стоял у стены, там же у стены, навалены были какие-то доски, заменявшие Анатолию стол; был и матрас, конечно же грязный, изорванный, в местах разрывах торчала желтовато-серыми комьями его начинка; а когда в этом месте появились Анатолий и Аня, юркнула под одну из боковых труб тощая мышь.
