Нет, ханжеские проповеди, лицемерная мораль были явно не по душе Пушкину и тем из лицеистов, кого духовно растили Малиновский и Куницын.
«Мы прогоняем Пилецкого»… Это был первый бой, данный Александром Пушкиным врагам света и разума.
Впереди его ждало много боёв.
На лицейской скамье начал овладевать он для них грозным оружием — поэтическим словом.
Вскоре после того как прогнали они Пилецкого, Пушкин принялся за озорную и весёлую поэму «Монах». В ней высмеивал тех, кто был сродни Пилецкому: церковников — монахов, попов.
«Являться муза стала мне»
В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал,
В те дни в таинственных долинах
Весной, при кликах лебединых,
Близ вод, сиявших в тишине,
Являться муза стала мне.
Так в восьмой главе «Евгения Онегина» Пушкин вспоминает о начале своего поэтического пути.
Пушкин начал писать очень рано. Сестра его Ольга Сергеевна рассказывала, что ещё девятилетним мальчиком, до Лицея, пробовал он сочинять. Его первые опыты были по-французски. Он сочинял и разыгрывал перед сестрой маленькие комедии. Когда одну из них Ольга Сергеевна освистала, Пушкин не обиделся, а сам на себя сочинил по-французски эпиграмму:
— Скажи, за что «Похититель»
Освистан партером?
— Увы! За то, что бедняга сочинитель
Похитил его у Мольера.
Мольера, Лафонтена, Вольтера, Плутарха, Гомера Пушкин узнал и полюбил в раннем детстве. Едва научившись читать, он забирался в отцовский кабинет, доставал из книжного шкафа какой-нибудь томик в сафьяновом переплёте и погружался в чудесный мир фантазии.
У Пушкиных была неплохая библиотека.
Сергей Львович прекрасно знал литературу, мастерски декламировал, писал в дамские альбомы изящные, лёгкие стихи. Брат его Василий Львович, дядя Александра, слыл недюжинным стихотворцем. В гостиной у Пушкина постоянно бывали писатели, говорили и спорили о литературе, декламировали стихи. Здесь видел маленький Пушкин знаменитых Николая Михайловича Карамзина, Ивана Ивановича Дмитриева, молодого Константина Николаевича Батюшкова, слышал о Державине, Крылове, Жуковском.
«В самом младенчестве, — вспоминал о сыне Сергей Львович, — он показывал большое уважение к писателям. Не имея шести лет, он уже понимал, что Николай Михайлович Карамзин — не то, что другие. Одним вечером Николай Михайлович был у меня, сидел долго; во всё время Александр, сидя против него, вслушивался в его разговоры и не спускал с него глаз. Ему был шестой год».
