густой ржавчиной. Поболтав с девушками на , узнаю, что жизнь грустная, работы нет, им чудом удалось пристроиться в гостиницу, но постояльцев тоже нет — дорого, поэтому все боятся увольнения. Раньше в нескольких километрах, у подножия хребта, действовал урановый рудник, но теперь рудничный поселок покинут — пустые пятиэтажки с выбитыми стеклами. Были попытки занять население какой-то ерундой вроде производства шариковых ручек, но не сложилось, теперь все разъехались — кто в Москву, кто в Новосибирск. В основном — дворниками. На бывшем руднике хранятся радиоактивные отходы, поэтому местность сильно «», и гулять в ту сторону не советуют, хотя ущелье очень живописное.
Петька некстати порвал штаны, битый час ищем, где купить в поселке нитку с иголкой. Ужасы современной торговли — «пепси» и чипсы на каждом шагу, а нитки — проблема. Наконец нашли, но только белые, а штаны хаки. Ну ладно, хоть так.
Прогулка по окрестностям заставляет вспомнить любимое кино — «». Визуальный ряд в этом смысле сильнее сюжета. Заметенное песками колесо обозрения убеждает в тщетности цивилизации — на подсознательном уровне. Свидетельство реальной экологической катастрофы. На Иссык-Куле вроде бы не было катастрофы, н ползучей агрессии напоминают груды металлолома на пляже и брошенные в песках ванны. И почему проявления энтропии, связанные с антропогенными объектами, в большинстве своем так абсурдны и тоскливы? Видимо, не доведенный до конца или ввергнутый в обратную перспективу акт Созидания содержит в себе некую , над которой можно только иронизировать — чтобы не признаться в истинном положении вещей.
Еще интересней, почему формы ландшафта (а ведь вся геоморфология — это тоже отпечатки, следы процессов разрушения) никогда не оставляют депрессивного впечатления, а напротив, прекрасны и гармоничны для человеческого глаза?
Взять хоть песок — тоже продукт энтропии.
Следующая экскурсия — на оранжевые отложения киргизской свиты. Рыхлые, причудливо выветренные красноватые толщи, откосы, башни, склоны. Заберешься повыше, смотришь вниз — вплотную стоят остроконечные возвышенности, похожие на шлемы. Войско засыпано, а шлемы торчат. Верхушки совершенно голые, а между ними, на красных песках — странная пустынная флора. Совершенная , чуждая красота.
И никаких человеческих следов.
Вдали, где рыжая тектоническая складка расходится веером, зеленеет что-то вроде рощицы. Местный геолог говорит, там бьет родник, и обитает отшельник, но туда не стоит ходить, чтобы мудреца не тревожить — не любит. Вообще-то
