Из туч начался дождь; лужа над которой склонилась Катя, замутилась, и ничего там уже не было видно.
Наступили сумерки, когда она, наконец, смогла подняться. Уже в ночном часу, дошла он до метро, там, опустивши голову, прошла возле дремлющей старушки-вахтерши. В безлюдном вагоне доехала до вокзала, там села в последнюю электричку...
Мучительно было осознание того, что вызовет ее появление в доме. Она уже видела слезы матери, она видела побагровевшее лицо отца; брата грозящего расправиться с мерзавцами - только бы вспомнила она их. Она готова была пройти еще раз через все, лишь бы только не приносить в дом эту боль...
И ей мучительно, гораздо мучительнее, пережитого, было переступить порог - и остановиться в таком вот виде перед выбежавшей матушкой с заплаканными, покрасневшими глазами.
- Ничего страшного, мама. Это так - кажется, что страшно, на самом деле все пройдет. Пожалуйста, мамочка, не волнуйся - у меня все хорошо. - тут Катя потеряла сознание...
Ее ждали два месяца в больнице. Ее ждали бесконечные повторения того, что лиц она не видела. Она лежала на койке - и не могла даже подняться выяснилось, что у нее переломаны были чуть ли не все ребра и коленная чашечка. Доктора удивлялись, как она вообще могла дойти до дома...
Она общалась с родными, с друзьями и подругами, читала книги и часто смотрела в окно.
Там, за окном, цвел, густел в июне, а потом в июле больничный сад; заливались, средь густых ветвей птицы, а над ними синело, или же двигалась, видимыми частями облаков, небо.
"Как хотела бы я хоть ненадолго стать облаком" - мечтала Катя. "Ведь облако, если захочет, может видеть все-все, что на земле происходит. Вот тогда бы увидела я и Машеньку, и Петю. Увидела бы и Томаса, увидела бы и того юношу... кто он? Почему до сих пор помню его?.. Если мы были предназначены друг другу небом, почему же тем же небом, роком, мы сразу, не успевши ни словом обменяться, были разлучены? А после этого - цепь странных совпадений - к чему же нас ведет эта дорога?.."
* * *
Оказалось, что лесные псы - вовсе не плохие лекари. Для Джоя они собрали всяких редких целебных трав, да и принесли пожевать.
Ох и не любил же Джой есть траву. Однако, иного не оставалось - не привыкший к сырому мясу желудок болел нестерпимо, да так, что о продолжении путешествия нечего было и думать...
Тот старый пес, что спал в дупле, средь дубовых корней, благодушно уступил место маленькой собачке, а сам перебрался на солнышко.
