Помотавшись еще немного вдоль ЛБС, Северов и Железнов ушли на свой аэродром. Приземлившись, они увидели одинокий «Як», стоящий под маскировочной сетью на краю аэродрома. А зайдя на КП, Олег обнаружил там командующего ВВС фронта генерала Острякова. Николай Алексеевич крепко пожал руку Северову.
– Ну, здравствуй, Олег! На земле видеть приходилось, теперь и в небе встретились. Отлично воюешь! Знаешь, Алексей Викторович, – обратился он к Бармину, – никто и понять ничего не успел, а половины фрицев уже нет.
– Здравия желаю, товарищ генерал! Только зря вы один летаете, с ведомым надо!
– Смотри, уже генерала учит! – засмеялся Остряков. – Да прав ты сто раз. Хотел посмотреть кое-что сверху. Посмотрел, ети мать! Спасибо тебе, Олежка!
Остряков обсудил с командованием полков дальнейшие действия и улетел уже под вечер, сопровождаемый парой из первой эскадрильи.
А через день началось форменное светопреставление. Вернее, началось-то все вполне обыденно.
Полк легких ночных бомбардировщиков прилетел после обеда. Самолеты заходили на посадку парами, но поскольку капониров для них не подготовили, их закатывали под маскировочные сети. А когда летчики полка стали вылезать из своих машин, все с удивлением увидели, что это девушки. Но больше всех удивил Северова его кот.
Когда прилетел 41-й бомбардировочный, Валера наблюдал за перемещением личного состава, но… Около штаба сидел кот-орел, кот-хозяин, кот, первый заместитель командира полка. Выглядывающий из-за его спины Васисуалий Михайлович был Санчо Панса при светлейшем владельце этих мест. А сейчас перед девушками сидел кот-бедолага, кот-беспризорник, кот-Гаврош. Его сиротский вид мог выжать скупую слезу даже из стального мужского сердца, что уж говорить о слабых, чувствительных женских натурах. Правда, тут же выяснилось, что у девушек есть своя живность. Из самолета вытащили маленькую короткошерстную собачонку. В отличие от людей собачку нисколько не обманул вид Валеры, поэтому она спряталась за ноги одной из летчиц и осторожно выглядывала оттуда, ожидая дальнейшего развития событий.
– Тася, ты котика не обижай. Видишь, какой он несчастный!
Полосатое «несчастье» убрало когти размером почти с палец новорожденного и разрешило Тасе проследовать мимо. К чести владетельного сеньора аэродрома и окрестностей, он не только не обижал Тасю, но и не дал ее в обиду крупной дворняге, забежавшей из соседней деревни. Тася опрометью кинулась к бараку, где разместились летчицы, а дворняга с воплями умчалась обратно. Но это случилось на следующий день, а пока девушки суетились около своих машин, а командование прибывшего полка знакомилось с хозяевами аэродрома.
