расшибся и вывихнул руку. Естественно, императору стали известны все эти слухи и о руке Александра, так что на следующий день на балу у Демидова
[44] он был в гневе и объявил нашему генералу в присутствии человек сорока: «Если офицеры твоего полка все будут заниматься глупостями, они дождутся, что я переведу с полдюжины в армию; ну а эта баба — это о Жюли — успокоится только тогда, когда я прикажу полиции выгнать её, ей не хватает только оказаться у генерал-губернатора в списке публичных девок».
Можете представить, какое впечатление это произвело во всех салонах, и Литта[45] тотчас же стал ходатайствовать о позволении ей уехать в Италию, но император поначалу воспротивился и намеревался повелеть ей отправляться в провинцию, однако она так плакала у Бенкендорфа[46], а Литта так за неё ручался, что император позволил ей уехать, что она и сделает через полтора месяца. Что до меня, я этим расстроен, она очень приятная особа, и я, хоть и не бывал у неё в доме, часто с нею виделся; скажу вам, что я почёл за лучшее не бывать там, раз император так решительно высказался против тех, кто запросто посещал этот дом.
Сию минуту слуга привёз мне из города ваше письмо, датированное 30 июля. Оказывается, Геверс получил его ещё пять дней назад; право же, его превосходительство после приезда принца совершенно потерял голову и думает только, как бы умчаться в Петергоф. Ведь и последнее ваше письмо он тоже продержал 3 дня. Будьте покойны — вернётся, и я возьмусь его проучить.
Уже не раз хотел я сообщить, что ваши письма ко мне вскрывают; то же было и с последним, разве что вы воспользовались вместо печатки большим пальцем, но едва ли это возможно. Печать была изуродована до неузнаваемости, это и возбудило мои подозрения, я же знаю, насколько вы аккуратны и подобный способ запечатывать письма отнюдь не походит на вас. Если мои предположения основательны, надо бы узнать, откуда это идёт, и по возможности воспротивиться.
Геверс был в министерстве иностранных дел, где ему сказали, что прибыла только посылка на адрес графини Нессельроде[47]. Поверьте, я совершенно несчастен из-за того, что у меня нет белья. Передайте папе и сёстрам, что я не пишу им, потому что мне нечего им рассказать: всё, что я мог бы написать, они узнают от вас, так оно даже лучше; скажите ещё, что я сердечно их обнимаю. Ну а вас, вы знаете, я в воображении обнимаю так же крепко, как люблю.
Всецело ваш
Дантес
Скажите Альфонсу, пусть покажет вам моё последнее пылкое увлечение, а вы напишете, хорош ли мой вкус и разве не возможно из-за юной девушки забыть о правиле, гласящем, что всегда следует обращаться только к замужним женщинам.
