.
11 (24) сентября подобное же совещание состоялось на квартире у генерала Вернандера. На него заводчики явились в большем числе, причем присутствовал и небезызвестный Шпан[20], впоследствии высланный в Сибирь. В течение целого вечера велось обсуждение вопроса и производился подсчет возможного выхода снарядов в месяц, который, насколько припоминаю, определялся при полном развитии производительности примерно в 500 000 в месяц (вместо требовавшихся уже в то время 1 500 000).
К концу вечера на совещание прибыл и. д. начальника Генерального штаба генерал Беляев с последней телеграммой о требованиях на снаряды, полученной недавно из ставки, и, ознакомившись с результатами подсчетов, стал чуть ли не кричать с пафосом и негодованием на мизерность предполагаемых поставок по сравнению с требованием армии и заявил о критической необходимости получать снарядов втрое больше, какой угодно ценой.
На меня, да, полагаю, и на всех представителей военного министерства, присутствовавших на заседании, это выступление генерала Беляева произвело удручающее впечатление. Я понимал прекрасно к тому же, что несмотря на всю неутешительность определенного на заседании предварительного числа ежемесячной поставки, есть полная надежда ее дальнейшего увеличения, так как было ясно, что в такой короткий срок всех средств исчерпать и выяснить было нельзя. Это мое мнение и нашло себе подтверждение в дальнейшем. Полное раскрытие тайны генералом Беляевым только ухудшило дело, так как окончательно поставило поставщиков в положение хозяев, диктующих условия и цены, не говоря уже о колоссальном значении раскрытия истины в недостатке снарядов и в отношении несомненного повышения цен и в стратегическом отношении.
Вряд ли самый искусный шпион в то время мог оказать такую громадную услугу нашим противникам, обнаружив им истинное положение вещей, как это сделало выступление начальника русского Генерального штаба.
Я не ошибся в моих предположениях.
На другой день после заседания явился ко мне директор Петроградского металлического завода К. П. Федоров, бледный и взволнованный (к слову сказать, по всем моим впечатлениям один, если только не единственный, из наиболее честных директоров, с которыми мне только приходилось иметь дело).
«Я не мог спать всю ночь после вчерашнего заседания, — сказал он мне. — Скажите, неужели у нас такое ужасное положение в армии относительно снарядов?».
Я старался успокоить его, насколько мог, уверяя, что начальник Генерального штаба погорячился и что в настоящее время главным образом хлопочут только о пополнении тех запасов, которые расходуются, и тому подобное.
