* * *
Всё закружилось, завертелось и стремительно неслось в потоке последующих событий.
Ольгины родители сразу приехали к нему. Чуть позже, к ним присоединились и его собственные. Началась бесконечная суета: обзвон больниц, моргов, заявление о пропаже в полицию, которая — стоит отдать им должное — незамедлительно занялась поисками.
Виктора допрашивали. Всплыло, что его вызывали по другому эпизоду. Задавались неприятные вопросы, мелькали вокруг холодные, недоверчивые глаза, собирались характеристики, появлялись из ниоткуда самые разные знакомые. У многих в городе была твёрдая уверенность, что скоро обнаружится новое тело, помеченное издевательской цифрой «семь».
Следующие два дня прошли в безумном темпе. Скоро весь город звенел исчезновением очередной девушки. Журналисты, чуя отличный сюжет, попытались взять интервью у Виктора. На что были вежливо посланы. На работе ему дали отпуск, за свой счёт, на две недели. Соседи начали здороваться. И у всех них присутствовало это мерзкое выражение в глазах: формально сочувствующее, притворно жалобное, хоть ещё и не было стопроцентной гарантии, что Оли, его Олечки, красавицы из 143-ей квартиры, умницы с высшем образованием, не гулящей, и пол жизни любящей одного мальчика — теперь нет в живых. Какие-то непонятные друзья и знакомые звонили ему, писали СМС, оставляли сообщения в социальных сетях. Череда глупых, однообразных, зачастую неискренних, подбадривающих слов.
Только Андрей куда-то пропал. Встретиться на следующий день, конечно, — не получилось. Но Виктор всё равно был благодарен ему. Благодарен за то, что Андрей не ведёт себя как прочие, не выставляет себя очередным показушным прилипалом. Ему не хотелось сейчас никого видеть, снова говорить об этом, лишний раз ловить эти раздражающие, неискренние взгляды. Труднее всего было оставаться в одиночестве, когда тебе этого хотелось бы больше, чем чего-либо ещё на свете. Виктор понимал, что Андрей наверняка уже знает о пропаже Ольги. Конечно, он не остаётся к этому равнодушным, он ждёт, как и Виктор, готовясь к худшему. Они никак не общались всё это время, но своим молчанием многое сообщали друг другу.
Давящее оцепенение, нереальность, полная абсурдность происходящего тяжело переносилось Виктором. Родители звали его переезжать к ним, но он отказался. По ночам, перед сном, он не мог сдерживаться и давал волю чувством. Снов он не видел.
На четвёртый день исчезновения Ольги с самого утра начал пить. Отключил телефон, выключил телевизор и пил, гладя кошку, устроившуюся у него на коленях. Пил до полного беспамятства, пока, не удержав равновесия, не распластался на полу и там же заснул.
