– Какой вы интересный мужчина! Вы мой цыпа-ляля?
Да? Она встала, потушила лампу и опять легла возле него.
Сквозь щели между ставнями и стеной тонкими полосами белело утро, наполняя комнату синим туманным полусветом. Где-то за перегородкой торопливо стучал будильник.
Кто-то пел далеко-далеко и грустно.
– Когда ты еще придешь? – спросила женщина.
– Что? – сонно спросил Рыбников, открывая глаза. –
Когда приду? Скоро… Завтра…
– Ну да… обманываешь. Нет, скажи по правде – когда?
Я без тебя буду скучать.
– Мм… Мы придем скучать… Мы им напишем… Они остановятся в горах… – бормотал он бессвязно.
Тяжелая дремота сковывала и томила его тело. Но, как это всегда бывает с людьми, давно выбившимися из сна, он не мог заснуть сразу. Едва только сознание его начинало заволакиваться темной, мягкой и сладостной пеленой забвения, как страшный внутренний толчок вдруг подбрасывал его тело. Он со стоном вздрагивал, широко открывал в диком испуге глаза и тотчас же опять погружался в раздражающее переходное состояние между сном и бодрствованием, похожее на бред, полный грозных, путаных видений.
Женщине не хотелось спать. Она сидела на кровати в одной сорочке, обхватив голыми руками согнутые колени, и с боязливым любопытством смотрела на Рыбникова. В
голубоватом полумраке его лицо еще больше пожелтело, обострилось и было похоже на мертвое. Рот оставался открытым, но дыхания его она не слышала. И на всем его лице – особенно кругом глаз и около рта – лежало выражение такой измученности, такого глубокого человеческого страдания, какого она еще никогда не видала в своей жизни. Она тихо провела рукой по его жестким волосам на лбу. Кожа была холодна и вся покрыта липким потом. От этого прикосновения Рыбников задрожал, испуганно вскрикнул и быстрым движением поднялся с подушек.
– А!.. Кто это? Кто? – произносил он отрывисто, вытирая рукавом рубашки лицо.
– Что с тобой, котик? – спросила женщина участливо. –
Тебе нехорошо? Может быть, дать тебе воды?
Но Рыбников уже овладел собой и опять лег.
– Нет, благодарю!. Теперь хорошо… Мне приснилось… Ложись спать, милая девочка, прошу тебя.
– Когда тебя разбудить, дуся? – спросила она.
– Разбудить… Утром… Рано взойдет солнце, и приедут драгуны… Мы поплывем… Знаете? Мы поплывем через реку.
Он замолчал и несколько минут лежал тихо. Но внезапно его неподвижное мертвое лицо исказилось гримасой мучительной боли. Он со стоном повернулся на спину, и странные, дико звучащие, таинственные слова чужого языка быстро побежали с его губ.
