Немецкий студент, приговоренный в Майнце к аду за участие в Союзе добродетели, шепнул ***ову14, известному любителю Канта, Окена, Шеллинга, магнетизма и пеннику15:
– Этот скряга, Сатана, точно так судит о философии и умозрительности, как ***ой о древней российской истории16.
– Неудивительно!. – отвечал ***ов с презрением. – Он враг всякому движению умственному…
– Что?.. – вскричал сердито Сатана, который везде имеет своих лазутчиков и все слышит и видит. – Что такое вы сказали?. Еще смеете рассуждать!. Подите ко мне, шуты! Научу я вас делать свои замечания в моем аду!
Черти, смотрящие за порядком в зале, привели к нему дерзких питомцев любомудрия. Сатана схватил одного из них за волосы, поднял на воздух, подул ему в нос и сказал:
– Поди, шалун, в геенну – чихать два раза всякую секунду в продолжение 3333 лет, а ты, отчаянный философ, –
промолвил он, обращаясь к ***ову, – сиди подле него и приговаривай: «Желаю вам здравствовать!» Подите прочь, дураки!
Засим обратился он к визирю своему, Вельзевулу, и спросил о дневной очереди. Визирь отвечал, что в тот вечер
14 ***ов. – Подразумевается русский философ-шеллингианец М. Г. Павлов.
15 Шеллинг Фридрих Вильгельм (1775-1854) – немецкий философ-идеалист, оказавший известное влияние на русских писателей-романтиков. Пенник – хлебная водка.
16 Намек на сочинение Н. А. Полевого «История русского народа», написанное в противовес «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина.
должны были докладывать ему обер-председатель мятежей и революций, первый лорд-дьявол журналистики, великий черт словесности и главноуправляющий супружескими делами.
* * *
Предстал черт старый, гадкий, оборванный, изувеченный, грязный, отвратительный, со всклокоченными волосами, с одним выдолбленным глазом, с одним сломанным рогом, с когтями, как у гиены, с зубами без губ, как у трупа, и с большим пластырем, прилепленным сзади, пониже хвоста. Под мышкою торчала у него кипа бумаг, обрызганных грязью и кровью; на голове – старая кучерская лакированная шляпа, трехцветная кокарда; за поясом – кинжал и пара пистолетов; в руках – дубина и ржавое ружье без замка. Карманы его набиты были камнями из мостовой и кусками бутылочного стекла.
Всяк, и тот даже, кто не бывал в Париже, легко угадал бы по его наружности, что это должен быть злой дух мятежей, бунтов, переворотов… Он назывался Астарот.
Он предстал, поклонился и перекувырнулся раза три на воздухе, в знак глубочайшего почтения.
