– Славно! Славно!. – воскликнул Сатана, продолжая смотреть в бумагу. – Я должен сказать откровенно, что изо всех отраслей моего правления твой департамент отличается наилучшим порядком.
– Ваша мрачность слишком ко мне милостивы…
– Дела текут у тебя чрезвычайно скоро.
– Женщины, ваша нечистая сила, не любят, чтобы они долго оставались на справке.
– И после масленицы у тебя нерешенных дел почти не остается.
– Это самое удобное время к очистке сего рода.
– Притом же твоя часть чрезвычайно обширна и едва ли не самая важная: она приносит мне наиболее пользы.
Фифи-Коко поклонился.
– Ни один из моих верных служителей не доставляет мне такого числа проклятых, как ты. Сколько у нас в аду великих мужей, глубокомудрых философов, мудрецов, святошей, фанатиков, которых никто из моих чертей не мог соблазнить; а ты принялся за дело, женил их и – глядь –
через несколько времени привел их ко мне – и не одних…
мужа и жену вместе.
– Когда их, ваша милость, так легко поймать на приманку сладкого греха! – примолвил черт, скромно потупив глаза.
– Как бы то ни было, но я умею ценить твои дарования и поставляю себе в обязанность наградить тебя блистательным и приличным образом, – сказал Сатана с торжественным видом. – Вельзевул! В воздаяние знаменитых подвигов и беспримерной деятельности моего главнокомандующего на земле супружескими делами вели вызолотить ему рога.
Черти, содержащие стражу, схватили Фифи-Коко, отнесли его в геенну, всунули головою в печь и, раскалив ему рога до надлежащей степени, вызолотили их прочно и богато; потом пустили его в свет посевать дальнейшие раздоры между двумя полами рода человеческого.
* * *
Сатана отдал трубку, встал с престола, зевнул, потянулся и сказал:
– Уф!.. Как я устал!.. Как скучно управлять с благоразумием людскими глупостями!. Теперь пойду гулять между огней в геенне, чтобы подышать свежим воздухом и полюбоваться приятным зрелищем, как жарятся люди.
И он ушел.
17 июня 1832
ОСИП СЕНКОВСКИЙ
УЧЕНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ НА МЕДВЕЖИЙ ОСТРОВ
Итак, я доказал, что люди, жившие до
потопа, были гораздо умнее нынешних: как
жалко, что они потонули!..
Барон Кювье
Какой вздор!.. Гомер в своей «Илиаде»43
14 апреля (1828) отправились мы из Иркутска в дальнейший путь, по направлению к северо-востоку, и в первых числах июня прибыли к Берендинской станции, проехав верхом с лишним тысячу верст. Мой товарищ, доктор философии Шпурцманн, отличный натуралист, но весьма дурной ездок, совершенно выбился из сил и не мог продолжать путешествие. Невозможно представить себе ничего забавнее почтенного испытателя природы, согнутого дугой на тощей лошади и увешанного со всех сторон ружьями, пистолетами, барометрами, термометрами, змеиными кожами, бобровыми хвостами, набитыми соломою сусликами и птицами, из которых одного ястреба особенного рода, за недостатком места за спиною и на груди, посадил он было у себя на шапке. В селениях, через которые мы проезжали, суеверные якуты, принимая его за великого странствующего шамана, с благоговением подносили ему кумысу и сушеной рыбы и всячески старались заставить его хоть немножко пошаманить над ними. Доктор сердился
