Ага, киваю, опасливо поглядывая на выбитое окно, если бы я был вполовину так милосерден, как он думает, не позволил бы с ним случиться подобному.
— Вам понравилось, босс? Я оправдал ваши надежды? — Ей богу, он выглядел в тот момент как сущий ребенок, ждущий похвалы.
— Это был лучший бой, который я когда-либо видел.
— Правда? Вы говорите честно, босс?
Да он надо мной смеется! Конечно, я говорю честно! Какой идиот захочет наказывать его, тем паче — выгонять, после такой демонстрации своих талантов? Он не ест свой хлеб даром, это уж точно. С такой обороной клану Децема не грозит уничтожение.
Чего не скажешь о главе этого клана.
Похоже, эти «старейшины» держали у себя в заложниках царя Мидаса, того самого, который одним прикосновением к предмету обращал его в золото: как еще объяснить такое обилие роскоши, которое они со спокойной совестью могут обратить в прах за минуту?
Кроме прочего, сидя в просторном совещательном зале, я думал о том, что недооценил масштабы дома, в котором оказался, территории, которую их штаб занимает, и, скорее всего, всей планеты.
Нас было восемь человек, разместившихся за круглым столом, но едва ли я чувствовал себя рыцарем короля Артура. Слева от меня находилась угнетенная Эльза: руки скрещены на груди, голова низко опущена. Вероятно, она уже не считала пребывание здесь удачей, мечтая вернуться в свою прежнюю, не самую лучшую, но безусловно куда более спокойную, стабильную жизнь.
Справа расположился Десница. Выглядел парень совсем не так, как должен выглядеть человек, прошедший через мясорубку «Тартар» и вылетевший в окно на третьем этаже. Напоминали о недавней потасовке висевший бесполезным грузом изломанный протез левой руки и солнечные ожоги, которые исчезали буквально на глазах.
Лицо же Бартла представляло собой один сплошной синяк, но кровь уже остановилась, и Кей до собрания успел вправить бедняге нос. Док тоже присутствовал, хотя особой радости по этому поводу не испытывал.
Фаза наивысшей активности у Кея наступала ночью, жаворонков парень презирал и потому теперь мрачно оглядывал присутствующих своими сонными, опухшими от пьянки длиною в жизнь глазами.
Здесь же сидели Анна, любующаяся своим ярким маникюром, улыбающийся аки Будда Олафер и, конечно же, Раск. Последний неприкрыто нервничал. Он же был тем, кто нарушил неловкое молчание.
— Ладно, всем ясно, что сейчас последует! Чего тянуть! Да, я налажал, — взмахнул он руками, поднимаясь со своего места. — Херовый из меня разведчик, можете делать со мной, что хотите. Убьете? Отлично. Заслужил.
