— Привет, — поздоровалась она, но по большей части смотрела на меня. Думаю, мое присутствие было ей в данный момент необходимо, и осознание этого меня приободрило.
Все встали как по команде, когда она подошла к столу, чем немало меня озадачили. Лишь только старый Олафер, рядом с которым я сидел, встрепенулся и начал кряхтеть, словно изо всех сил пытался приказать своим ногам слушаться. Но те сопротивлялись.
— Чего ты уставился? — прикрикнул на меня Раск. — Помоги ему.
Пришлось захлопнуть рот, подняться самому и схватить под локоть старика. Олафер был тяжелым, как товарняк, или же это я такой слабак — едва его поднял.
Зачем вообще, спрашиваю, трогать его? Сидел бы он и сидел. Если это так важно, он мог бы и на словах своего босса поприветствовать.
— Таков закон! — проревел ревностно Бартл.
(Бартл был самым статичным из их компании, он никогда не менялся, начиная с одежды, кончая выражением лица.)
Все уселись. Я взглянул на старика, который пытался смахнуть с лица сон. Выглядел он при этом так, что я боялся, как бы он прямо здесь богу душу не отдал. Я так переживал за него, что даже не старался прислушаться к разговору, который завели остальные. Очевидно, расспрашивали Эльзу, как она, хорошо ли ей спалось, и прояснилась ли ее память.
Принесли угощения, и я отвлекся. Уставился на них, как буриданов осел, не зная, с какого бы начать. Что говорить, кормили нас всегда неважнецки, но со временем ко всему привыкаешь. Знаешь, что выбора нет, и безразлично жуешь все, что дают, пусть даже на тарелку положат солому.
В итоге я пододвинул к себе вишневое желе. Я вообще-то желе терпеть не могу, но здесь и сейчас оно выглядело очень аппетитно. Может, это и не по-мальчишески, но к сладкому я никогда отвращения не испытывал. Я бы кроме желе еще что-нибудь взял, но все остальные сладости пригребла к себе поближе та сама гангуро, так что пришлось удовлетвориться желе.
Звякнула вилка, упавшая на пол. Я повернулся к кряхтящему старику, который ее выронил и теперь пытался дотянуться.
— Я подниму! — поспешно заверил я его, поднимая и отдавая вилку подоспевшему слуге.
Вкладываю деду в руку чистый прибор, но он и его роняет — совсем он немощный, меня аж зло берет: какого черта они заставляют его посещать все эти утомительные трапезы? У них в подразделении вообще существуют такие понятия, как «совесть» и «пенсия»?
— Ну, чего ты размазня такая? — пробормотал Раск, обращаясь ко мне. — Так трудно старику услугу оказать? — Я недоуменно вздернул бровь. — Он наш герой, ты за честь должен считать возможность сидеть рядом с ним.
