— Высечь прикажете? — ехидно усмехнулась Катя, совершенно расслабившись. Мысль о том, что скоро ее родные перестанут оплакивать дочь, привела девушку в отличное расположение духа. А тут еще комплименты от владельца замка…
— Я высеку вас сам!
Голос Веймара громовым эхом отозвался от каменных сводов Залы.
«Да уж… да уж… Зверь его точно… не хомячок!» — втянув голову в плечи, подумала девушка.
— Но… тогда… кхм… может, вы отправите кого-то из слуг передать в дом пекаря, что… я остаюсь у вас погостить, чтобы… чтобы люди, меня приютившие в Лосте не волновались. Это было бы вежливо и справедливо!
— Хорошо! Я отдам такое распоряжение… «Девчонка невероятно заботлива, очень ценное качество для матери моих будущих… волчат».
Остаток ужина прошел в спокойной и даже вполне дружеской обстановке, но все его участники прекрасно понимали, что в каждой душе человека напротив скрываются ураганы эмоций и тучи непролитых слез. И, кажется, один только Зверь был сейчас всем абсолютно доволен…
Глава 7. Подарок богов и прочие происшествия
Обернули жемчужины шею
В три ряда, в три ряда.
Говорил — ты будешь моей иль ничьею,
Никогда, никогда.
Ты был львом и оленем,
Ты из гордого племени,
Живущего там, у небесной черты,
Где ночи крылаты,
Где кони косматы,
И из мужчин всех доблестней — ты…
Хелависа
После ужина Катюша вернулась в свою комнату и, раскинув руки, без сил плюхнулась на высокую мягкую постель. Через несколько минут появилась Сирма, принеся с собой какие-то странные серые свитки и тонкие стеклянные трубочки, заполненные черной жидкостью.
— Вы хотели написать письмо, Госпожа? Все готово! Я сейчас зажгу еще свечей, будет гораздо светлее. Или вы займетесь этим завтра?
Катя устало поднялась с кровати. Зачем медлить, дома ночей не спят с горя — дочка пропала!
— Лучше сейчас! И сразу же отнесешь барону! Может он уже утром отправит его родным…
Каким образом письмо попадет в Березовку, Катя даже представить себе не могла, но отчего-то полностью доверяла Тирану. А что ей еще оставалось? Главное — поскорее ответ получить, уж мамин-то почерк Катюша ни с чьим не спутает.
— Какая странная бумага — слоистая, серая… медом пахнет…
— Ее добывают с Пчелиных развалов, Госпожа, разве вы забыли?
— Ах, ну естественно…
Катя с сомнением изучила некоторое подобие ручки — в прозрачной тонкой трубке колыхались, видимо, чернила. Из чего изготовлены они, девушка спросить уже не решилась. Катя придвинула тяжеленный подсвечник «чугунный он у них, что ли…» и начала писать, поминутно вытирая слезы:
