Мегрэ увидел Джеймса, одетого в полосатый, белый с голубым, свитер, белые брюки и матерчатые туфли, с шапочкой американского матроса на голове; он пил вместо завтрака большой стакан виски с водой.
— Хорошо спал?
Забавная деталь: в Париже он не был с Мегрэ на «ты», в Морсанге же он называл на «ты» всех, в том числе и комиссара, даже не замечая этого.
— Что ты делаешь сегодня утром?
— Дойду, пожалуй, до кабачка.
— Там все соберутся. Похоже, что они договорились встретиться там, выпить аперитива. Хочешь взять лодку?
Мегрэ единственный был в темном городском костюме. Ему дали маленькую, покрытую лаком двухместную лодочку, в которой с трудом удавалось сохранить равновесие. Когда он подъехал к кабачку, было десять часов утра, и там еще не было ни души.
Вернее, один человек там был, в кухне, поглощавший толстый ломоть хлеба с большим куском колбасы. Старуха как раз говорила ему:
— Это надо лечить! Один из моих парней не хотел ничего делать и умер. А он был выше и крепче вас!
Пока она говорила, на сидевшего напал приступ кашля, и он никак не мог проглотить свой хлеб. Вдруг он заметил на пороге Мегрэ и нахмурился.
— Бутылку пива! — заказал комиссар.
— Вы не хотите лучше сесть на террасу?
— Нет, конечно! — он предпочитал кухню с изрезанным деревянным столом, соломенными стульями, большим котлом, булькающим на плите.
— Мой сын уехал в Корбей за сифонами, которые забыли привезти. Вы не поможете мне открыть погреб?
Открытая посреди кухни крышка позволяла заглянуть в сырое отверстие погреба. Сгорбившись, старуха сошла вниз, а парень не спускал с Мегрэ глаз.
На вид ему было лет двадцать пять — бледный, худущий, со щеками, заросшими светлой щетиной. У него были очень глубоко посаженные глаза и бескровные губы.
Больше всего поражал его внешний вид. Он не был оборван, как бродяга. У него не было нахальных замашек профессионала.
Нет! В нем была какая-то смесь робости и фанфаронства.
Сочетание покорности и агрессивности. И чистый и грязный одновременно, если можно так выразиться.
Все на нем было опрятным, в хорошем состоянии, но чувствовалось, что уже не один день ему приходилось спать где придется.
— Твои документы!
Мегрэ не пришлось добавлять: «Полиция!». Парень давно все понял. Он вытащил из кармана вымазанный чем-то липким военный билет. Комиссар прочел вполголоса:
— Виктор Гайяр!
Он спокойно закрыл билет и вернул его владельцу. Старуха поднялась наверх, опустила крышку погреба.
— Пиво очень свежее, — сказала она, открывая бутылку. И она принялась чистить картошку, а мужчины начали неторопливую беседу, на вид совершенно спокойно.
