— Он удвоит налоги и заберет у вас еще рабов… Вот что значит монархия-тирания.
— Денег и рабов у него достаточно…
— Ну так естественно, их же нужно откуда-то брать…
Их разговор прервался в тот момент, когда людское море хлынуло на Центральную площадь, наводняя полностью ее и прилежащие к ней улочки. Мальчишки и особо прыткие забрались на крыши, карнизы и ближайшие деревья, склоняясь к возвышению, выложенному из белого камня. Лобное место, помост, место казней и громких речей, теперь был окружен стражей, облаченной в черные панцирные доспехи, отражающие солнце.
— О, ничего себе. Я думала никогда не увижу подобного. Смотри, у них шлемы с рогами. Шлемы с рогами! — Прошипела удивленно Ким, теребя рукав пожилого рыбака, словно маленький ребенок. — И где мой фотоаппарат, спросите вы, в такой нужный момент.
— Цыц. — Одернул ее мужчина, вслушиваясь в речь высокого человека, наряженного в некое причудливое, сложное облачение красно-золотого цвета, который стоял на этом помосте.
— Да ничего нового он не скажет… — Пробормотала уже тише Ким, потому что людское море стихло, внимая словам этого внезапно заявившегося посла.
— …потому, именем Императора Верхних Земель от Инверна до Флаверии с севера на юг, и с Турии на западе и до Зибара на востоке, чья власть признана самими двенадцатью богами, чей власти подчиняются…
— О Боже, вот это он загнул.
— Живущий под знаменем красного дракона Эдаган Аттила Габор…
Ким прыснула со смеха, пропуская мимо ушей еще с десяток имен их «великого» императора, однако, девушка сосредоточилась, когда легат подошел к самой сути.
— …велит вам, жителям города Ратании, входящего в состав империи Иллидии, через пять дней, принести в жертву великому дракону девственницу. — Ким ахнула вместе со всеми и если остальные от страха, то она от удивления. — Как то велит закон. В этот год оракул достала из сосуда хаоса кость с именем вашего города. Это означает, что тринадцатого дня Гендаля та чистая девушка, на кого падет жребий должна быть прикована к Пиковой горе и в полночь, дабы земли вашей страны по-прежнему процветали в мире и благоденствии, будет предана великому дракону, как то заведено с незапамятных времен. — Легат опустил свиток, с которого читал весь этот бред, осмотрев ошарашенную, молчаливую толпу перед собой. — Слава императору вовеки.
Тишину пропитанную трагичностью и шоком прервал нервный смешок, плавно перешедший в откровенный тихий смех. Все головы устремились к коротко стриженной девушке с осветленными кончиками, в чудаковатой одежде, которая слишком обтягивала женские формы.
