Я сажусь на мягкую кровать. Меня окутывает облачко пыли, но я стараюсь не кашлять. Скрипит паркет под ногами Анжело.
– Из осторожности Анаис Обер не могла приближаться к сыну. Он не должен был знать, кто его настоящая мать. И тогда, по совету Меленга, она построила виллу «Одеон». В деревне тогда было не так много домов. Приезжающие на лето парижане строили что хотели и где хотели. Идея Меленга была проста: расположить виллу над домом рыбаков, где рос сын Анаис, так, чтобы из любого места она могла видеть все их комнаты. Два строения были как будто связаны невидимым коридором! С архитектурной точки зрения это оказалось нелегкой задачей. Пришлось изменить расположение окон в нижнем доме, одни увеличить, другие переориентировать, в зависимости от игры света и тени, переместить даже внутренние стены. Результат получился ошеломляющий. В нижнем доме невозможно ни о чем догадаться, но сверху, с помощью простой подзорной трубы, Анаис Обер могла долгие годы наблюдать, как растет ее сын, как он ест, спит, играет. Это на диво современно, Ариана, вы не находите, – наблюдать на расстоянии за няней, которой вы поручили ребенка? Элиза где-то читала, что сегодня некоторые родители требуют, чтобы няня включала веб-камеру, и смотрят все онлайн на своем компьютере, когда сидят на работе.
От пыли щиплет глаза, першит в горле. Анжело так удивительно спокоен, что ругаться с ним просто нелепо.
– Значит, это вы, Анжело, постоянно смотрели мне в спину? Уж не знаю, проклинать вас или благодарить.
– Проклинайте, Ариана. Проклинайте. Может быть, не окажись я у окна в тот день и не позвони вам в панике, Анаис опрокинула бы на себя кастрюлю с кипятком. А не вызови я сегодня жандармов, Александр в своем безумии всадил бы вам осколок стекла в горло. Но, наверное, я зря не рассказал вам обо всем этом раньше. Зря хотел, чтобы вы сами, шаг за шагом, приближались к истине, зря спрятал письмо Меленга между старыми кирпичами в стене.
Я вскакиваю. В голове крутится неотвязное подозрение: Анжело скрывает от меня что-то еще. Скрывает главное, мотив всего происходящего. Какова моя роль во всем этом безумии? Какая может быть связь между давней историей актрисы и мной?
Я невольно повышаю голос:
– Что за истина, Анжело? Что за тайны? Каким боком ребенок Анаис Обер и Виктора Гюго, родившийся почти двести лет назад, касается меня?
Анжело медлит. Его рука ныряет в карман темной куртки. Время как будто остановилось в этой комнате с выцветшими обоями. Наконец мой свекор достает из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и вкладывает мне в руку.
