Мужчина, на которого она указала... распухал. Он и так был не маленький, но раздувался до еще больших размеров. Его руки и ноги утолщались и наконец стали похожи на телефонные столбы, спина расправлялась, будто разворачивающийся парус.
Одежда на нем почему-то не порвалась. Она будто превратилась в жидкость, похожую на нефть. Ручейки хлынули наружу, потом втянулись обратно и постепенно стали темными, как кожа косатки. Люди вокруг зашептались, кто-то – мужчина или женщина – закричал.
– Господи, Отэм, это не парень, – проговорил Томми.
Лицо странной фигуры почти исчезло, оставив вместо себя только рот с двумя рядами острых зубов и невероятно длинный язык, который размахивал как хлыст и капал слюной. Томми от этой картины стало дурно.
– Это же Веном! – крикнул он. – Мы его видели в соцсетях. Он настоящий! Вот он!
Томми и Отэм попятились, но существо, казалось, не обращало ни на кого внимания.
Вокруг щелкали камеры, и они тоже полезли в карманы за телефонами. Вытянув вперед мускулистую руку, Веном выпустил упругую паутину в середину, памятника Перри. Нить зацепилась, Веном подтянулся, взмыл вверх и полетел над улицей, залитой солнечным светом.
6
РАЙОН был хороший.
Очень.
Он знал, что люди в больших домах обычно смотрят на него, как на какого-то бродягу, который обязательно их ограбит. Чтобы это понять, не нужно было никакого паучьего чутья. Конечно, Питер носил совсем простую одежду, но свитер у него был чистый, а джинсы – целыми. Он выглядел аккуратным и подтянутым, в общем, вполне нормальным человеком.
И все же Питер пригладил рукой волосы, когда подходил к трехэтажному викторианскому особняку. Ну да, прическа у него не совсем в порядке.
«И все же...»
Подойдя к дому, он поневоле засмотрелся на него. Питеру редко приходилось видеть такие огромные дома, да еще и стоящие вдали от соседей, – в Квинсе подобных было совсем не много. Это здание могло похвастаться центральной башней, десятками окон и множеством наклонных изогнутых брусьев на крыше, которая напоминала о средневековом замке, застывшем на фоне ярко-синего неба и несущихся облаков.
«Это крыльцо больше моей первой квартиры». В Нью-Йорке все было по-другому, и, уж конечно, Дома выглядели совсем не так. И все же какие-то образы этот особняк навевал.
Церквей?
Может, да...
Или... «Да, точно. Санктум Санкторум, где живет Доктор Стрэндж».
Но на крыше не было большого круглого люка, который так ему не нравился. Однажды он забрался на крышу дома Доктора Стрэнджа в Гринвич-Виллидж. Когда он находился рядом с этим круглым окном, паучье чутье искрилось, как десяток сигнальных огней, и казалось, что голова расколется. Больше такого никогда нигде не было.
