Он посторонился, пропуская полисмена в гостиную.
Как только бродягу положили на диван, Макс быстро осмотрел его. Констэбль не преувеличивал. Действительно, только кожа да кости. Не часто приходилось Максу видеть людей в столь изможденном состоянии. Руки и ноги бродяги были не толще черенка трубки, кожа на руках посинела от холода. И не удивительно: весь его наряд составляли ветхий замусоленный дождевик да потрескавшиеся резиновые сапоги.
Странно. Макс всегда думал, что бродяги, остерегаясь выбрасывать одежду, носят любую вещь до тех пор, пока она не превратится в лохмотья, и поэтому всегда закутаны целыми слоями тряпья. Он нахмурился.
Сонная Диана сидела в кресле напротив, безучастно глядя прямо перед собой, констэбль расхаживал около дивана. Макс еще раз проверил свои наблюдения.
— Что с ним, сэр? — спросил, наконец, полисмен. — Истощение, да?
— Пока трудно сказать.
Макс осторожно ощупал вздувшийся тыквой живот бродяги, заглянул в рот, отметив жалкое состояние зубов. На деснах и в провалах на месте выпавших зубов сохранились остатки пищи, некоторые из них явно свежие, но в основном, уже тронутые разложением. Изо рта шел тошнотворный запах. Кожа слегка отдавала желтизной; впрочем, он был так грязен, что судить о ее природном цвете было невозможно. Щеки и подбородок покрывала жесткая борода, длинные волосы слиплись от грязи, череп был усеян проплешинами.
Макс набрал в грудь воздуху побольше. Его руки дрожали (не каждый день в жизни выпадает такой случай — один из миллиона), когда он большими пальцами приподнял веки бродяги и посмотрел на неподвижные белки. Их покрывал отвратительный гнойно-зеленый налет.
— Не может быть… — вырвалось у него.
— Что не может быть? — унылым голосом переспросила Диана.
Макс вовремя сдержался. Лучше не упоминать, что из всех известных болезней бродяга страдает именно этой.
— Э-э… да так, ничего, дорогая. Кажется, у него очень редкое заболевание. Хотя, пока трудно сказать.
За дверью послышался звук подъехавшего автомобиля. Диана вскочила.
— Это, наверное, неотложная. Я им открою.
В эту ночь Макса ожидал еще один сюрприз, более приятный: когда санитары с носилками вошли в дом, он узнал их — они были из его клиники. Коротко поздоровавшись с Максом, они стали укладывать бродягу на носилки.
Решившись, Макс подошел к бюро.
— Джонс, кто дежурит сегодня? — спросил он у санитара, который стоял к нему поближе.
— Доктор Фолкнер, сэр, — ответил тот через плечо.
