— Мистер Энтони Джортан, — Энтони слегка склонил голову.
— Выходит, мы в некотором смысле, тезки, — просветлев лицом, произнес портье. — Не обессудьте, что не могу спуститься и должным образом приветствовать вас. Боюсь, если я спущусь отсюда, обратно уже не влезу, а мой лоботряс вряд ли променяет помощь на кухне на протирку пыли.
— Ничего страшного. К тому же, я тороплюсь по делам. Надеюсь, я могу положиться на вас, Тони? — Мысль о том, что он оставляет Мари одну, пусть и за запертой дверью, казалась невыносимой. Но Энтони справедливо рассудил, что ей не стоит слышать то, о чем пойдет речь на предполагаемой встрече. К тому же, сейчас только он сам, пусть и невольно, мог причинить ей зло.
Напустив на лицо строгости, он добавил:
— Я оставил девушку взаперти, чтобы она не распорядилась возникшей свободой по своему усмотрению. Надеюсь, вы понимаете?
Получив утвердительный ответ, Энтони направился к двери. То, как переменились глаза портье при последних его словах, не понравилось. Показалось, будто они в одно мгновение стали колючими. Впрочем, вполне возможно, что всего лишь показалось. Отгоняя тревогу Энтони вышел на улицу, по которой крался сумрак. Мелкая морось посыпалась в лицо, вечерняя прохлада прокралась за пазуху, минуя открытый ворот сюртука. Получше запахнувшись, Энтони прошел к кэбу и, не дожидаясь, когда кучер распахнет двери, запрыгнул в экипаж.
— Трогай! — крикнул он, захлопывая дверцу.
Зычный возглас возницы, фырканье лошади — и карета тронулась, унося Энтони прочь от гостиницы и девушки, которую он боялся назвать любимой даже в мыслях.
Дорога не заняла много времени, Энтони, погруженному в размышления, даже показалось, что они только что отъехали со двора Тони Льюиса.
— Приехали, господин, — открывая дверцу экипажа, произнес кучер.
Энтони вылез, достал из кармана деньги и отдал ему.
— Благодарю, господин! — просиял тот и поклонился.
Возница ловко вскочил на козлы и еще раз склонил голову.
— Бог любит меня сегодня, — выкрикнул он, будто хотел поделиться радостью со всей улицей. — Значит, это прокл… — тут кучер осекся. Видимо, сообразил, что упоминание Бога и проклятья одновременно недопустимо. — Это бестолковое стекло все-таки разбилось на счастье!
— Чему ты так радуешься? — Энтони и сам улыбался, словно впервые разглядывая этого неказистого, низкорослого со шрамом на лице и с густой бородой, человека.
— Сегодня срок платить за квартиру, — простодушно поделился возница. — А все деньги ушли на похороны жены. Если бы не вы, нас с детьми выбросили бы на улицу.
