Ряды кресел, обитых бархатом и шелком, заполнялись чопорными дамами с восковыми улыбками. Они кивали, приветствуя друг друга, хотя можно было биться об заклад, что в сердцах эти благообразные леди оценивают чужие наряды и надменно ухмыляются, считая, что их платья намного лучше. Мари не раз слышала подобные разговоры, когда господин брал ее с собой на балы. И опять — ему не приходило в голову, как будет себя чувствовать прислуга в среде едких и насмешливых взглядов. «Ручная зверушка мистера Джортана» — это самое милое прозвище, каким клеймили ее простодушные свахи, имевшие свои виды на молодого холостяка знатного рода.
Обстановка в салоне, как оказалось, ничем не отличалась от бальной. Ноги тут же стали ватными и перестали гнуться. Мари зажмурилась, полностью полагаясь на проводницу. А та, как назло, тащила ее к самым передним рядам. Даже жены и дочери зажиточных коммерсантов не могли претендовать на эти места с золочеными кисточками и мягкими круглыми подушками. А тут — простолюдинка, выкупленная, да еще и, как поговаривают — колдунья! Мари слышала, как по салону разносятся домыслы, какими заслугами она смогла попасть в салон для «голубой крови».
— Это личная прислуга мистера Джортана, — вещал голос со старческой хрипотцой на задних рядах. При этом слово «личная» выделялось особо. Вероятно, чтобы даже самые скромные пассажирки, нервно теребившие оборки жилетов, понимали — эта простецки одетая девица — любовница Энтони Джортана. — Понимаю, что он сам после подобных связей утратил всякое приличие и совесть, но эта особа могла бы и убояться очернить честных дам своим присутствием.
— Вот ваше место, мисс, — проводница нарочито сделала ударение на последнем слове. Похоже, она тоже услышала шуршащие по салону сплетни.
Поблагодарив, Мари юркнула на кресло, поставила корзинку на колени. Внутри колыхалось ощущение неприязни к самой себе, будто она украла с господского стола обед. Не помогли ни глубокое дыхание, ни чтение молитв. Может, потому, что ничего плохого Мари не сделала? Вся ее вина лишь в том, что судьба не преподнесла ни титула, ни капитала. Закусив губу, она бесцельно уставилась в овал окна, разглядывая мелкие фигурки людей, сновавших по платформе причала.
— Вот ведь хамка, — донесся знакомый голос миссис Кит. — Даже бровью не повела, забираясь в общество честных дам. Увы! Придется приказать тут же нагреть воды, едва поселюсь в номер.
— Успокойся, дорогая, — поддержала ее мисс Мейси. — Нервы нам еще пригодятся. Вот только боюсь, от этой грязи мы уже никогда не отмоемся…
