– Погоди, – жужжит Лабин. Она оглядывается через плечо.
– Волны, – говорит Лабин.
Здесь они меньше, чем были у берега – оно и понятно, для них нет опоры, которая вытолкнула бы гребни над уровнем поверхности. Волны рябят неравномерными толчками, а не обычным ровным ритмом, и Кларк теперь замечает, что они расходятся от…
Дерьмо!
Она уже достаточно приблизилась, чтобы различить руки и ноги – тонкие прутики, судорожно шлепающие по поверхности озера. Можно подумать, будто этот рифтер – неумелый пловец, захлебывается и тонет.
– Он живой, – жужжит она. Сигнал смерти пульсирует, опровергая ее слова.
– Нет, – откликается Лабин.
Остается не больше пятнадцати метров, когда загадка взмывает над озером в облаке ошметков плоти. Кларк с опозданием замечает за ними большое темное пятно. Слишком поздно понимает, что перед ней: прерванная трапеза. И создание, которому помешали есть, направляется прямо к ней.
«Не может б…»
Она уворачивается, но недостаточно проворно. В чудовищную пасть «кальмар» помещается с запасом. Полдюжины зубов длиной с палец крошатся о корпус, словно хрупкая керамика. «Кальмар» дергается у нее в руках, острый кусок металла втыкается в бедро с тысячекилограммовой хищной инерцией. Под коленом что-то лопается, боль разрывает икру. Шесть лет прошло. Она забыла приемы.
А Лабин не забыл. Она слышит шум его «кальмара», переведенного на полный газ. Сворачивается в клубок, запоздало сдергивает с ноги газовую дубинку, слышит хриплый кашель гидравлики. В следующий миг на нее наваливается чешуйчатая туша, загоняет под кипящую поверхность озера.
Кругом светится тяжелая вода. Вращается призрачный мир. Она встряхивает головой, фокусируя зрение. Над ней что-то бьется, волнует отражающую поверхность Невозможного озера. Должно быть, Лабин протаранил чудовище своим «кальмаром». Наверняка удар повредил обеим сторонам: вот и «кальмар» штопором вторгается в ее поле зрения – неуправляемый, без седока. Лабин завис лицом к противнику, превосходящему его вдвое, причем половина размера приходится на пасть. Кларк плохо различает их – слишком взбаламучена вода.
Тут она замечает, что медленно падает вверх. Ноги сами собой начинают работать как ножницы – икра вопит, словно ее раздирают изнутри. Кларк тоже вопит – вопль вырывается скрежетом разорванного железного листа. От нарастающей боли перед глазами проносится мушиный рой. Она поднимается из озера в тот самый миг, когда чудовище разевает пасть и…
