Телега остановилась у моего дома. Я в окошко глянул — с телеги один спрыгнул — и прямо в избу. Вошел — ни здрасте, ничего такого приветного, а сразу дождевик скинул. Увидал я, кого бог принес: обер-лейтенанта немецкой полиции. Я, конечно, с приветом: «Чем, — говорю, — могу служить?» Он через стеклышки глазами по избе шарит, отвечать не торопится. Он молчит, и я молчу. Однако соображаю, что он меня молчанием хочет в испуг вогнать. Оно и верно, от такой молчанки пупырышки меж лопаток бегают. Память-то у меня не отшибло. Август сорок первого хорошо помню. Тогда немцы всех наших мужиков постреляли и деревню сожгли. А командовал немцами, говорят, тоже какой-то выродок в очках. Я-то чудом жив остался. Потому как был в ту пору на пчельнике. Слышал тогда и выстрелы и дым черный видел.
Так что многое вспомнил я, пока мой гость молчанкой забавлялся. Молчит, а глаз с меня не спускает, пугает, значит. Наконец бровь одну рыжеватую вверх поднял, заговорил. Хоть и не чисто по-русски, однако понять можно.
— Ты есть староста? — спрашивает.
Отвечаю, как положено:
— Точно так, господин офицер. Я есть староста, по фамилии Андрей Петрович Правдин.
— Сообщай, староста, кто есть опасно больной в ваша деревня?
— Слава богу, — отвечаю, — все здоровы, только малость с голоду отощали.
А он:
— Думай хорошо. Говори скоро. Сколько есть в ваша деревня баба унд киндер, дети?
Отвечаю по-военному:
— В нашей деревне на сегодняшний день числится тридцать четыре бабы и девять ребятишек несовершеннолетнего возраста. Сейчас представлю список наличных жителей.
Встал я на скамью, достал из-за иконы лист с печатью, на листе все наши жители переписаны.
Немец список взял и опять за свое:
— Кто из бабы или дети есть сильно болен, кому надо делать операций?
А я свое:
— Все живы-здоровы, операций не требуется.
Тогда он губами этак вроде улыбки изобразил на своем щекастом лице и новый вопрос задает:
— Кто в деревня есть посторонний?
— Нету, — отвечаю, — посторонних. У меня все по закону, все в соответствии!
Тут он погладил свою кобуру, вроде как приласкал, и снова:
— Нет посторонних? А доктор? В какой изба находится фрау доктор? Даю предупреждений: за обман тебе будет повешение. В какой изба есть доктор, кто есть болен?
Вижу, дело невеселое! Крещусь на икону и сам слышу, как голос мой дрожит:
— Господь правду видит! Не знаю, про что говорите, господин офицер. У нас кто заболеет — сам травкой лечится…
